Анна Фимина - I измерение

– Андрей! Лешка! Хватит! – прикрикивает на них мать. – Ишь чего удумали! Ну-к подыми книжку-то! – потребовала она у младшего сына. – Разошлись в разные стороны!

Мальчишки покорно повиновались приказам матери. Андрей начал разбирать исписанные Ольгой листки. Она писала здесь все, что слышала от своего соседа в теплые летние вечера двадцать третьего года. Андрей долго рассматривал схему, которую составила одноклассница.

– Да уж странно, странно, – бормотал Андрей, разбираясь в Ольгиной писанине.

На следующий день он спросил у Ольги:

– Слушай, а почему вы с Ленкой больше туда не ходите?

– В поместье?

– Ну да.

– Мы зарево видели, а ещё тени!

– Не может быть!

– Может, сам сходи… только потом дорогу впопыхах найди, когда назад бежать будешь, – посоветовала она. – Мы вот с Ленкой после этого заплутали. Два дня кружили, как будто нас кто-то водил вокруг, пока к Енисею не вышли. Уж три года прошло, а меня до сих пор ужас охватывает, – она судорожно передернула плечами.

ГЛАВА 2

Шел тихий мягкий снег. Ленка и Ольга вышли из Митяевского дома. Мороз. Кругом все укутано в белую вуаль инея. Вечер. Тихо искрится снег. Из маленьких окошек деревянных домов мягко падает золотистый свет. Снег скрипит под валенками.

– Смотри! Смотри!! – дико орёт Ленка и показывает на лес.

Ольга видит: в ярком звездном небе поднимается красно-жёлтый круглый купол огня.

– Зарево, – шепчет Ольга в благоговейном ужасе, и подружки прижимаются друг к дружке.

– Што, девчата, на чертовщину любуетесь? – спросил высокий прохожий в меховой шубе, высокой соболевой шапке и валенках.

– Страшно-то как! А, Степан Демидыч? – указывая на зарево, спрашивает Ленка.

– С этим шутки плохи! Вы-то что по улице шастаете в такой мороз? Ну-ка марш в хату! – он распахнул дверь своего дома.

Девчонки проворно нырнули в сенцы Шапошникова.

– Сядайте, щас чаи гонять будем, – пригласил он девушек. – А где батько твой, Елена?

– Он опять в Красноярск уехал, – отвечает Митяева, стягивая с головы пуховый платок.

– И чего он туды мотается, не знаешь?

– Не-а, – Ленка скинула полушубок. – А вы про зарево знаете?

– А чего ж про него не знать-то? – ответил вопросом Шапошников.

– Расскажите, – просят подруги.

– Дак вот вам рукопись.

Он вышел, а через некоторое время зашёл с какой-то серой бумагой свернутой в трубочку.

– Даю ненадолго, у меня завтра должны её забрать,– с этими словами Степан Демидыч передал трубку в руки Ленки.

– Что это? – завертела та в руках со всех сторон, осматривая предмет.

– Рукопись, – пояснил дед Степан и выдернул из цилиндра старинный рулон из твёрдой берестяной бумаги.

– Ничего себе! – ахнула Ольга.

***

Девчонки сразу после чаевничества деда Степана отправились к Адрианчук.

Румяная тётя Дуня впустила подружек на кухню к горячей печке, с которой только что сняла пироги.

– Сымайте шубы, да садитесь сюды, – она похлопала по широкой лавке.

Девчонки покорно повиновались. Вскоре у каждой было по куску пирога и хорошего кваса в руках.

– Сщас скотине корма дадут, да придут, – ворковала у печки тетя Дуня про своих сыновей.

За непринужденной беседой Ольга и Ленка дождались заснеженных и румяных мальчишек с улицы. Они шумно обметали друг с друга снег на крыльце и, шмыгая носами, вошли в дом, пуская ледяной пар в жаркую кухню.

– О! Привет! – Андрей снимал шубу.

– Вот посмотри, – Ольга протянула свиток. – Тебе наверняка будет интересно. Только завтра верни её, пожалуйста, деду Степану, а ту к нему какой-то Изот должен приехать и забрать этот пергамент.

– Что это? – крутил в руках трубку Андрей.

– Вот что, – с этими словами Ольга открыла цилиндр и вытрясла оттуда рукопись.

– Ага, – смекнул Андрей и прижал бумагу к груди, косо поглядывая на мать, быстро юркнул в дверной проем.

– Кудыть поскакал, сорванец?! – окликнула его тетя Дуня, – Иди, собери свои лохманы! Покидал тут!

– Мам, – появился в дверях Андрей, но уже с пустыми руками, – я все сейчас уберу.

– Батька баню натопил?

– Натопил, – отозвался Лешка, поставив полную тарелку горячего борща на стол. – А где хлеб?

– Вот, порежь, – тетя Дуня, откинув широкий рушник, указала на румяный каравай и опять отошла к кастрюлям.

– Ленк, опять папка в город махнул? – спросил дядя Степа, отец Лешки и Андрея. Он вошел в кухню с охапкой свежих розово-белых дров и положил их за печку на просушку. Кухня наполнилась лесной свежестью.