Арчибальд Кронин - Цитадель

— Что случилось? — спросил Эндрью с испугом, пытаясь разнять ее руки и заглянуть ей в лицо.

Но она не выпускала его. Цепляясь за него, как обезумевшая, как утопающая, она с трудом произнесла:

— Нам сказали, что кровля обвалилась... что ты не... не выйдешь оттуда больше.

Она вся посинела, зубы у нее стучали от холода. Эндрью повел ее к огню на спасательную станцию, сконфуженный, но глубоко тронутый. На спасательной станции им дали горячего какао. Они пили из одной чашки, и прошло много времени, раньше чем они вспомнили о том, что Эндрью получил высокую ученую степень.

Спасение Сэма Бивена прошло незаметно в городе, который в прошлом не раз переживал ужасы и несчастья больших обвалов в копях. Но в его участке этот случай сослужил Эндрью большую службу. Успех в Лондоне сам по себе вызвал бы только новые насмешки над «разными новомодными глупостями». А теперь ему кланялись и даже улыбались люди, которые раньше, казалось, и не замечали его. Подлинные размеры своей популярности врач в Эберло может определить, проходя по улицам рабочего квартала. И там, где Эндрью до сих пор встречал лишь ряд наглухо закрытых дверей, он находил их сейчас открытыми. Отработавшие свою смену мужчины курили, стоя без курток на пороге, и всегда готовы были перекинуться с ним несколькими словами. Их жены приглашали его зайти, когда он проходил мимо, а дети весело окликали по имени.

Старый Гас Пэрри, мастер-бурильщик из копи № 2, и староста западного участка, как-то, глядя вслед уходившему Эндрью, резюмировал за всех новое мнение о нем:

— Знаете что, ребята: он, конечно, книгоед, но он умеет и дело делать, когда это требуется.

Лечебные карточки начали возвращаться к Эндрью — сначала понемногу, а потом, когда оказалось, что он не издевается над вернувшимися ренегатами, они толпой повалили обратно. Оуэн был рад тому, что список пациентов Эндрью все увеличивается. Встретив его как-то раз на площади, он сказал смеясь:

— Ну, что я вам говорил?

Луэллин изобразил величайший восторг по поводу результатов экзаменов. Он поздравил Эндрью по телефону, рассыпаясь в любезностях, потом со своим неизменным кротким благоволением навалил на него вдвое больше работы в операционной.

— Да, между прочим, — спросил он у Эндрью после одной длительной операции, во время которой Эндрью давал эфир, — говорили вы экзаменаторам, что работаете младшим врачом в Эберло?

— Я назвал им ваше имя, доктор Луэллин, — ответил Эндрью любезно. — И этого было достаточно.

Оксборро и Медли не обратили никакого внимания на успех Эндрью. Экхарт же был искренно доволен, но удовольствие это выразил залпом ругани:

— Ах, Мэнсон, чтоб вам пусто было! Что ж вы это делаете, а? Хотите мне ножку подставить?

Желая польстить отличившемуся коллеге, он пригласил Эндрью на консилиум к своей пациентке, больной воспалением легких, и захотел узнать его мнение.

— Она поправится, — сказал Эндрью, приводя научные доводы.

Но старый Экхарт с сомнением покачал головой.

— Я никогда не слыхивал о вашей поливалентной сыворотке да антителах. Я знаю только, что она — урожденная Пауэл, а когда кто-нибудь из этой семьи заболеет воспалением легких и начинает пухнуть, то не проходит и недели, как он умирает. У нее пухнет живот, вы видели, правда?

И когда больная на седьмой день умерла, старик угрюмо торжествовал, что посрамил ученую мудрость своего коллеги.

Денни был за границей и ничего не знал о новом успехе Эндрью. Зато несколько неожиданно пришло длинное письмо с поздравлением от Фредди Хемсона. Фредди, прочитав в «Ланцете» о результате испытаний, кисло поздравлял Эндрью с успехом, приглашал приехать в Лондон и подробно описывал свои собственные головокружительные триумфы на улице Королевы Анны, где, как он и предсказывал в тот вечер в Кардиффе, у него уже был кабинет с новенькой, сверкающей медной дощечкой на дверях.

— Просто стыд, что мы с Фредди совсем потеряли друг Друга из виду, — объявил Мэнсон. — Надо будет писать ему почаще. Я предчувствую, что мы еще с ним опять очутимся вместе. Милое письмо, правда?

— Да, очень милое, — ответила Кристин довольно сухо. — Но больше всего он пишет о себе.

К Рождеству погода стала холоднее, стояли бодрящие морозные дни и безветренные звездные ночи. Твердая земля звенела под ногами Эндрью. Чистый воздух пьянил, как вино. В голове у Эндрью рождался план новой энергичной атаки на проблему вдыхания пыли в копях. Открытия, сделанные им при наблюдении пациентов, окрылили его, и к тому же он получил от Воона разрешение периодически осматривать всех рабочих в трех антрацитовых копях, что давало чудесную возможность расширить сферу исследований. Он хотел провести сравнение между шахтерами и людьми, работавшими на поверхности земли, и собирался приступить к этому после Нового года.