Арчибальд Кронин - Цитадель

— Ровно ничего. Она всегда казалась довольной, веселой и счастливой.

— Благодарю вас, доктор Сороугуд. — Бун взял со стола другую бумагу. — А теперь, сестра Майлс, пожалуйте.

Доктор Сороугуд сел на свое место. Сестра его палаты выступила вперед. Бун продолжал:

— Сестра Майлс, в понедельник утром двенадцатого сентября, на третий день после консилиума доктора Сороугуда и доктора Мэнсона, приходил ли доктор Мэнсон навестить больную Боленд?

— Приходил.

— А он обычно бывает в этот час в больнице?

— Нет.

— Что же, он осматривал больную?

— Нет. Он не просил у нас ширмы. Он просто сидел и разговаривал с ней.

— Совершенно верно, сестра. Имел с ней долгий и серьезный разговор, как сказано в вашем формальном заявлении. Но теперь расскажите нам своими словами, сестра, что произошло сразу по уходе доктора Мэнсона.

— Приблизительно через полчаса номер семнадцатый, то есть Мэри Боленд, обратилась ко мне: «Сестра, знаете, я все обдумала и решила ехать домой. Вы очень хорошо за мной ухаживаете, но я все-таки хочу выписаться в будущую среду».

Бун поспешно перебил ее:

— В среду. Так. Благодарю, сестра. Это я и хотел установить. Это все. Вы свободны пока.

Сестра Майлс вернулась на место. Адвокат сделал учтиво-довольный жест своим пенсне на ленте.

— Теперь, сестра Шарп, пожалуйста.

Пауза.

— Сестра Шарп, вы можете подтвердить заявление относительно действий доктора Мэнсона в среду четырнадцатого сентября?

— Да, я была там.

— По вашему тону, сестра Шарп, я заключаю, что вы были там против воли.

— Когда я узнала, куда мы отправляемся и что этот Стилмен вовсе не доктор, я была...

— Возмущена, — подсказал Бун.

— Да, возмущена, — затараторила Шарп. — Я всегда, всю жизнь работала только у настоящих докторов, у подлинных специалистов.

— Так, так, — промурлыкал Бун. — Теперь, сестра Шарп, имеется еще один пункт, который я попрошу вас вторично осветить перед советом. Действительно ли доктор Мэнсон помогал мистеру Стилмену при выполнении операции?

— Помогал, — мстительно подтвердила Шарп.

В эту минуту Эбби наклонился вперед и через председателя мягко задал ей вопрос:

— А скажите, сестра Шарп, когда происходили эти события, вы уже были предупреждены доктором Мэнсоном об увольнении?

Шарп сильно покраснела, растерялась и пробормотала:

— Да.

Через минуту она села на место. На Эндрью повеяло теплом, — Эбби во всяком случае остался ему другом.

Бун, немного рассерженный этим вмешательством, повернулся к столу, за которым заседал совет.

— Господин председатель, господа, я бы мог продолжать вызов свидетелей, но я не хочу отнимать у совета драгоценное время. Кроме того, я считаю, что дал исчерпывающие доказательства. Нет ни малейшего сомнения в том, что больная Мэри Боленд была исключительно благодаря пособничеству доктора Мэнсона увезена из палаты видного специалиста в одной из лучших больниц Лондона в сомнительное учреждение (что уже само по себе является серьезным нарушением профессиональной этики), и здесь доктор Мэнсон с заранее обдуманным намерением произвел совместно с неквалифицированным владельцем этого предприятия опасную операцию, которая была больной противопоказана, по заявлению доктора Сороугуда, специалиста, морально ответственного за ее лечение. Господин председатель и вы, господа, разрешите мне почтительно указать, что здесь мы имеем дело не с единичным явлением, как может показаться с первого взгляда, не со случайным проступком, а с сознательным, заранее обдуманным и почти систематическим нарушением закона.

Мистер Бун, очень довольный собой, сел на место и принялся протирать очки. Некоторое время стояла тишина. Эндрью упорно смотрел в пол. Для него было пыткой слушать такое тенденциозное изложение дела. Он с горечью подумал, что с ним обращаются, как с каким-нибудь уголовным преступником. Его поверенный выступил вперед и приготовился говорить.

Гоппер, как всегда, был красен, возбужден и растерянно рылся в своих бумагах.

Но странно — это как будто расположило совет в его пользу. Председатель сказал:

— Итак, мистер Гоппер?

Гоппер откашлялся.

— Господин председатель и вы, господа, я не стану оспаривать свидетельские показания, собранные мистером Буном. Я вовсе не желаю плестись в хвосте фактов. Но то, как их здесь истолковали, нас весьма огорчает. Кроме того, имеются некоторые добавочные обстоятельства, которые показывают все дело в свете, более благоприятном для моего клиента.