Арчибальд Кронин - Цитадель

— Но миссис Видлер, я могу устроить...

— Нет, нет! Вы можете поместить его в частную лечебницу, сэр. Таких повсюду сколько угодно. И вы позовите частного врача сделать ему операцию. Говорю вам, сэр, пока я жива, ни в какой благотворительной больнице Гарри Видлер лежать не будет.

Эндрью видел, что решение ее твердо. Да и Видлер сам был согласен с женой. Он хотел, чтобы все было сделано самым наилучшим образом.

В тот же вечер Эндрью позвонил Айвори. Он теперь уже привык обращаться первым делом к Айвори, и тем естественнее это было сейчас, когда он хотел просить об одолжении.

— У меня к вам просьба, Айвори. Один мой пациент нуждается в операции брюшной полости, — это честные труженики и небогатые, понимаете? Боюсь, что для вас тут пользы будет мало. Но вы бы меня очень обязали, если бы сделали ему операцию — ну, скажем, за треть обычной цены.

Айвори отнесся к этому весьма милостиво. Объявил, что ничто ему не может быть приятнее, чем возможность оказать его другу, Мэнсону, любую услугу, какая только в его силах. Они несколько минут обсуждали вопрос, и затем Эндрью телефонировал миссис Видлер.

— Я только что переговорил с мистером Чарльзом Айвори, хирургом из Вест-Энда, моим приятелем. Завтра он приедет со мной посмотреть вашего мужа, миссис Видлер. В одиннадцать часов. Это вам удобно? И он говорит — вы слушаете, миссис Видлер? — он говорит, что если придется делать операцию, он ее сделает за тридцать гиней. Обычно он берет сто гиней, а то и больше, так что я считаю, что это удача.

— Да, да, доктор. — В голосе миссис Видлер звучала тревога, хотя она и делала усилия казаться обрадованной. — Очень любезно с вашей стороны. Думаю, что мы как-нибудь сумеем заплатить эти деньги.

На другое утро Айвори приехал с Эндрью, а еще через день Гарри Видлера поместили в частную лечебницу в Бруксленд-сквер.

Это была чистенькая старомодная лечебница, недалеко от Чесборо-террас, каких множество в том районе, с умеренной платой и убогим оборудованием. Здесь лежали главным образом люди, ждущие операций, хронические сердечные больные, прикованные к постели старые женщины, которых нужно было предохранять от пролежней. Как и все другие лондонские лечебницы, в которых приходилось бывать Эндрью, Брукслендская лечебница вовсе не была приспособлена для нынешнего своего назначения. Здесь не было лифта, а в качестве операционной служила бывшая оранжерея. Но мисс Бакстон, хозяйка, имела аттестат сестры милосердия и была женщина работящая. При всех своих недостатках Брукслендская лечебница была безупречно асептична, вся, до самого дальнего уголка своих покрытых линолеумом сверкающих полов.

Операция была назначена на пятницу и (так как Айвори утром приехать не мог) на необычно позднее время — два часа дня.

Эндрью приехал первый, но и Айвори явился аккуратно. Он привез своего анестезиолога, и пока шофер вносил большую сумку с инструментами, стоял, следя, чтобы все было как следует. Хотя он явно был невысокого мнения об этой лечебнице, но он не изменил своей обычной учтивости. За десять минут сумел успокоить миссис Видлер, ожидавшую в приемной, пленил мисс Бакстон и сиделок, затем в жалком подобии операционной облачился в халат, надел перчатки и с невозмутимым видом приготовился действовать.

Больной вошел, стараясь казаться веселым, снял халат, который унесла сиделка, и влез на узкий стол. Решив, что надо пройти через это испытание, Видлер хотел встретить его мужественно. Раньше чем ему надели маску, он с улыбкой обратился к Эндрью:

— Как только все это кончится, я поправлюсь.

Он закрыл глаза и чуть не с жадностью, глубокими глотками, стал втягивать в себя эфир. Мисс Бакстон сняла бинты. Смазанный йодом живот, неестественно вздутый, высился блестящим холмиком. Айвори приступил к операции.

Он начал с глубоких впрыскиваний в поясничные мышцы. Затем сделал широкий средний надрез, и сразу же, невероятно быстро, обнаружилась опухоль. Киста торчала в отверстии, как мокрый надутый резиновый мяч. Диагноз Эндрью оправдался, и это еще прибавило ему самомнения. Он подумал, что Видлер, освобожденный от этой неприятной штуки, легко поправится, и, занятый уже мыслью о предстоящем визите к другому больному, украдкой поглядел на часы.

Между тем Айвори мастерски играл этим футбольным мячом, спокойно стараясь обхватить его руками и нащупать место его прикрепления, и сохранял ту же невозмутимость, несмотря на то, что ему это не удавалось. Каждый раз как он пытался захватить опухоль, она скользила под его руками. Он пробовал опять, пробовал двадцать раз.