Лао Шэ - Рикша

– Поклонись, поклонись добрым духам! – прошептал он.

Сянцзы сам не знал, верит он в духов или нет, но решил, что от поклонов вреда не будет. Словно одержимый, он кланялся и кланялся, опустившись на колени. Затем поднялся, вдохнул сладковатый аромат курительной свечи, и в душе его затеплилась надежда. Сянцзы стоял неподвижно, обливаясь холодным потом.

Не открывая глаз, «святая» заговорила, немного заикаясь:

– Ни… ни… ничего! На… на… нарисуем…

«Помощник» поспешно протянул ей желтый листок бумаги. «Святая» скомкала его, послюнявила и пробормотала, что Хуню обидела ребенка, потому он и причиняет ей боль.

– Нынче тетушка Чэньэр добрая, ишь как разговорилась! – шепнул «помощник».

Сянцзы стоял как завороженный; он ничего не понимал, но ему стало страшно.

Тетушка Чэньэр протяжно зевнула, посидела еще немного и открыла глаза, словно пробудилась после долгого сна. Затем объяснила, как заставить Хуню проглотить заклинание вместе с пилюлей, сказав, что хочет посмотреть, как подействует заклинание. Пришлось устроить для нее угощение. Сянцзы поручил это Сяо Фуцзы. Та купила горячих лепешек в кунжутном соусе и мясо в сое. Тетушка Чэньэр обиделась, что ей не подали вина.

Хуню проглотила пилюлю с заклинанием, однако это не помогло.

«Святая» и «помощник» закусывали, а роженица продолжала громко стонать и метаться. Так прошло больше часа. У Хуню закатились глаза, но тетушку Чэньэр это мало беспокоило. Она велела Сянцзы опуститься на колени перед столиком со свечой и снова отбивать поклоны. Сянцзы ей больше не верил, но пять юаней не вернешь, и он решил повиноваться. А вдруг произойдет чудо! Он не знал, каким святым молиться, но мольбы его шли из глубины души. Глядя на мерцающее пламя свечи, он взывал к воображаемым добрым духам. Пламя, постепенно гасло. Перед глазами замелькали черные точки. Сянцзы все ниже опускал голову и незаметно задремал: он не спал трое суток.

Неожиданно его качнуло, он вздрогнул и испуганно взглянул на свечу – она почти догорела. Сянцзы медленно поднялся, упираясь руками в пол. Тетушка Чэньэр со своим «помощником» незаметно улизнули.

Сянцзы даже не злился на «святую». Ему было не до этого. Он бросился к Хуню. Широко открытым ртом она ловила воздух и не могла произнести ни слова. Повивальная бабка сказала, что Хуню необходимо отправить в больницу. Сердце у Сянцзы разрывалось, слезы текли по лицу. Сяо Фуцзы тоже плакала, но не растерялась и решила действовать.

– Брат Сянцзы, не плачь! Я сбегаю в больницу, узнаю! И, не дожидаясь ответа, Сяо Фуцзы убежала. Возвратилась она через час. Запыхавшись от быстрого

бега, долго не могла вымолвить ни слова. Наконец перевела дух и сказала, что за осмотр врач берет десять юаней, за прием родов – двадцать, а если роды трудные и придется везти Хуню в больницу, то потребуется еще несколько десятков юаней.

– Брат Сянцзы, что же делать?

Выхода не было, оставалось только ждать. Смерть так смерть!

Как все нелепо и жестоко на свете! Впрочем, на все есть свои причины.

В полночь Хуню покинула этот мир и унесла с собой нерожденного ребенка.

Пришлось продать коляску!

Деньги уплывали из рук Сянцзы, как вода. Покойницу надо было похоронить, да еще предстояли расходы на умилостивление духов.

Сянцзы совсем отупел. Покрасневшими глазами смотрел он, как суетятся люди, а сам только платил и платил, не отдавая себе отчета в происходящем.

Лишь когда телега с гробом выехала за город, Сянцзы стал приходить в себя. Никто не провожал покойницу, только Сянцзы и братья Сяо Фуцзы. Один из них разбрасывал по дороге бумажные деньги, отгоняя злых духов.

Отсутствующим взглядом следил Сянцзы за тем, как могильщики засыпали землей гроб. Он даже не мог плакать: горе высушило слезы. Тупо глядел он на свежий холмик. Лишь когда старший могильщик простился с ним, Сянцзы вспомнил, что надо возвращаться домой.

Сяо Фуцзы прибрала комнату. Сянцзы бросился на кан, зажег сигарету, но курить не хотелось, и он бездумно следил за голубым дымком.

Слезы полились внезапно. Он оплакивал не только Хуню всю свою горькую жизнь. Чего он добился? Столь ко трудов, столько страданий, а он по прежнему нищий, несчастный, одинокий. Сянцзы плакал беззвучно. Коляска, коляска! Его судьба! Купил отняли, снова купил снова потерял, она появлялась и исчезала, как призрак, который невозможно удержать. Он лишился всего, даже жены! Жизнь с Хуню была не сладкой, но он хотя бы имел семью. Все в этих комнатушках принадлежит ей, а она в могиле!