Г. Степанов
СОНАТЫ
ЗАПИСКИ МАРКИЗА ДЕ БРАДОМИНА
SONATAS
MEMORIAS DEL MARQUES DE BRADOMIN
СЕНЬОРУ МАРКИЗУ ДЕ БРАДОМИНУ ОТ ЕГО ДРУГА РУБЕНА ДАРИО {1} 1 Рубен Дарио (1867–1916) — известный никарагуанский поэт и критик. Оказал большое влияние на современную ему испанскую и латиноамериканскую поэзию.
Божественный маркиз, тебя смиренно
Приветствую. Октябрь. Версаль туманный.
Аллеи. Людно. Холодно… Фонтана
Молчит струя, пленявшая Верлена.
Я долго перед мраморной Каменой
Стоял один, уныньем обуянный.
Вдруг крыльев шорох — и, по связи странной,
Мне о тебе подумалось мгновенно.
Версаль скорбящий, мраморное чудо,
Вспорхнувший голубь, праздных толп круженье,
И в памяти — узоры тонкой прозы
И твой триумф недавний… Но не буду
В подробности вдаваться — восхищенье
Мое прими: кустов осенних розы.
Рубен ДариоПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ
Книга эта является частью «Приятных записок», которые уже совсем седым начал писать в эмиграции маркиз де Брадомин. Это был удивительный донжуан. Может быть, самый удивительный из всех! Католик, некрасивый и сентиментальный.
Начало темнеть, когда наша почтовая карета оставила позади Саларийские ворота и мы поехали по равнине, полной неясных и таинственных звуков. То была классическая итальянская равнина с ее виноградниками и оливковыми рощами, с руинами акведуков и мягкими очертаниями холмов, округлых как женские груди. Карета катилась по старой мощеной дороге. Мулы потрясали своей увесистою упряжью, и, в ответ на веселый прерывистый звон колокольчиков, в цветущих рощах пробуждалось далекое эхо. По краям дороги то и дело попадались старинные могилы; печальные кипарисы укрывали их своей благодатною тенью.
Карета катилась по старой дороге, и глаза мои, уставшие вглядываться во тьму, начали понемногу слипаться. В конце концов я уснул и проснулся лишь на заре, когда очертания луны, совсем уже бледной, таяли в небе. Вскоре, все еще скованный сном и холодом ночи, я услышал пение петухов и журчание ручейка, который, казалось, пробуждался вместе с солнцем. Вдали, на бледном розовеющем небе, вырисовывались черные силуэты зубчатых стен. То был старинный, благородный, благочестивый город Лигурия.
Мы въехали в город через Лаурентинские ворота. Карета катилась медленно, и колокольчики наших мулов пробуждали на пустынных, поросших травою улицах эхо, казавшееся какой-то насмешкой, едва ли не кощунством. Три похожие на тени, сгорбленные старухи ждали у дверей церкви, все еще запертой, хотя в других церквах звонили уже к ранней мессе. Карета выехала на улицу садов, больших домов и монастырей, старинную улицу, вымощенную плитами, гулко разносившими каждый звук. Под темными карнизами крыш порхали воробьи, а в глубине улицы, в нише, догорала лампада. Мулы шагали не спеша, и мне удалось хорошо разглядеть статую мадонны. На коленях у нее был младенец. Он весело вытянул ручонки, чтобы достать ими рыбку, которую мать его держала в руке и показывала ему, словно играя с ним в игру простосердечную и блаженную. Карета остановилась. Мы оказались у ворот Клементинской коллегии.
То были счастливые времена папы-короля, {2} 2 То были счастливые времена папы-короля … — Речь идет об одном из последних римских первосвященников, обладавших не только духовной, но и — в пределах Папской области — светской властью, которой они лишились после присоединения Рима к Италии (1870), завершившего национальное объединение страны. Скорее всего имеется в виду Григорий XVI (1831–1846).
и Клементинская коллегия сохраняла все свои былые прерогативы, привилегии и доходы. В то же время это была обитель знаменитых мужей, которую называли также «сокровищницей наук». Ректором ее долгие годы был знаменитый прелат, монсиньор Стефано Гаэтани, епископ бетулийский, происходивший из рода князей Гаэтани. Для этого-то мужа — воплощения евангельских добродетелей и теологической премудрости — я и привез кардинальскую шапочку. Его святейшеству было угодно оказать мне в мои молодые годы великую честь, избрав меня из числа своих гвардейцев для этой почетной миссии. Я происхожу из рода Бибьена ди Риенцо по линии моей бабки со стороны отца, Джулии Альдегрины, дочери князя Массимо ди Бибьена, отравленного в 1770 году знаменитой актрисой Симонеттой де ла Кортичелли, которой отведена пространная глава в «Мемуарах» кавалера де Сентгальта. {3} 3 Кавалер де Сентгальт — Джованни Джакомо Казанова де Сентгальт (1725–1798), венецианский авантюрист, прославившийся любовными похождениями и романтическими приключениями.
Читать дальше