Владимир Лукашук - Грани бытия

Она не сразу стала говорить. Переваривала услышанное, вспоминая далёкое-предалёкое прошлое. Села к столу и промолвила:

– Не нравится мне это. Он тебе сильно нужен?

– Ну, мам, я, конечно, понимаю тебя… Но всё-таки брат…

– Езжай, коли хочешь.

– Понимаешь, мне хочется выяснить до конца, что же случилось тогда с этим…

Вадим не хотел произносить «отец». Он ненавидел его с детства. Слишком много горя! И всё-таки что-то его тянуло выяснить правду. Как погиб этот человек? И, собственно, погиб ли? Благодаря Николаю, Вадим выяснил телефоны других родственников, позвонил в ту деревню в области, где произошёл странный случай. Но до конца ничего не прояснилось. Все говорили практически то, что он слышал несколько лет назад от матери Юрия – тёти Зои.

Мать сидела, взглядом упёршись в одну точку где-то на столе. Она вновь переживала те события. Тогда она была совсем юной, и времена были совершенно иные, непонятные сегодняшнему большинству. Забытый полустанок, куда выпускницу железнодорожного училища забросили по распределению, снежная зима, никаких родных. Обитать пришлось в холодной халупе, где печка едва грела.

– Пришёл однажды ко мне на работу весь такой франтовый. Он работал у нас инженером путей сообщения и считал себя выше всех. Паразит, взял меня силой!..

Сын от такого откровения опешил:

– Что ж ты никому не сказала?

– Кому ты скажешь там?! Голым стенам или ветру?

Сын промолчал, не зная, что возразить. Ему стало очень обидно за мать. Вспомнились старые фотографии, где она была очень красивая, но всегда грустная. Часть фотографии были разрезаны пополам – на второй исчезнувшей половине должен быть он. Да разве вырвешь из памяти прошлое?

Мать печально сказала:

– Так с ним и начала жить. Даже поженились. Думала, всё наладится. Но он, гад, свою зарплату не отдавал, а на мою разве проживёшь? Выживала только за счёт нашего хозяйства. Так он начал ещё надо мной измываться! За что?! Я уже была беременна тобой, не знала, куда деваться. Однажды так начал бить, что я убежала. А куда идти? Кругом сугробы и чужие дворы. Бродила до тех пор, пока стало совсем невмоготу от мороза! Постучалась на станции к старшей дежурной. Та открыла дверь, увидела меня и запричитала: «Это всё из-за этого негодяя? Я так и думала, что он над тобой издевается!» Спасибо ей, что приютила и обогрела.

Материнский вопрос мучил и Вадима: «За что?! В чём я был виноват?»

***

…Его колотило так, что казалось, он сейчас выпадет из оцинкованного круглого таза. Малыш сидел голышом в проклятом тазу, заполненном снегом, и от всей жути ничего не соображал. Лишь отчётливо – даже по прошествии стольких лет! – Вадим помнил, как единственным его чувством было укрыться от мороза. Но это было невозможно! От пронизывающей дрожи мальчик даже не мог плакать, и был абсолютно беспомощен. Так часто погибают дети, даже до конца не сознавая всего происходящего с ними. Только в щель мизерного деревянного коридорчика заглядывала полная голубая луна. Она являлась единственным свидетелем насилия над четырёхлетним мальчонкой. Но ей было напрасно жаловаться.

С тех пор Вадим запомнил на всю жизнь запах мороза. Пусть никто не говорит, что мороз не имеет запаха! И вряд ли люди вообще поймут то, что пришлось испытать ему.

Намного позже у Вадима мелькала слабая мысль: «Возможно, он меня просто хотел закалить? Делал это из лучших побуждений?..»

Но такое оправдание не помогало. Ибо всё говорило против.

«Закалял» его папаша по полной программе. Детским умом, конечно, сложно определить, сколько продолжалась такая пытка каждый раз. Десять, пятнадцать или даже двадцать минут? Затем мужчина заносил ребёнка уже в полуобморочном состоянии в их комнатёнку. Ставил в другой таз и поливал водой. Была ли та вода вообще тёплой… Сейчас Вадиму уже не вспомнить.

Затем заботливый папаня вытирал сына полотенцем и клал на кровать. И малыш проваливался в спасительную тьму сна.

Скорее всего, мальчик не выжил бы.

Разумеется, иногда дети показывают чудеса выживаемости. Однако никакой растущий организм не сможет долго бороться, если это будет продолжаться ежедневно. План незаметного убийства давал сбой лишь по той причине, что это происходило, когда мать была на работе. Слава Богу, она работала, как говорят, «сутки – через трое». Хотя любящая женщина никак не могла взять в толк, почему так часто простужается сыночек. Лечила его, лечила…

Неизвестно, чем бы всё кончилось, если их семье, наконец, не дали нормальное по тогдашним меркам жильё. Ведь до того они ютилась… в маленьком вагончике. В одной их тех убогих «теплушек», которые показывают в послевоенных фильмах. Из-за недостатка жилья железнодорожники частенько прозябали в составах, стоящих на запасных путях. Под вагончиками обычно делали сарайчики для дров и всякого инструмента. Сбоку от них пристраивали маленький коридорчик с лесенкой. В такой деревянной пристройке и проводил маленький Вадим те проклятые вечера.