Lit-classic.com - Джек Лондон. Собрание сочинений в 14 томах. Том 5

Теперь уже человек промывал с такой тщательностью, какой не требуется при обычной промывке золотоносного песка. Крошечными долями он смывал темный песок через отогнутый край лотка и каждый раз напряженно следил, чтобы ни одна, даже самая ничтожная крупинка не ускользнула от него. Ревниво оберегая каждую золотую искорку, он позволял воде уносить из лотка в ручей только песок. Золотая блестка, не больше острия булавки, показалась на краю лотка, и он тотчас отправил ее обратно. Еще одна блестка была обнаружена таким же способом, за ней третья, четвертая. Как он о них заботился! Точно пастух, сгонял он вместе свои золотые крупинки, следя за тем, чтобы ни одна не отбилась от стада. И вот наконец на дне лотка не осталось ничего, кроме стайки золотых крупинок. Человек пересчитал их и — после стольких кропотливых трудов — одним решительным движением выплеснул из лотка в ручей.

Но алчный огонек уже горел в его синих глазах, когда он поднялся на ноги.

— Семь, — пробормотал он, подсчитав крупинки, ради которых столь упорно трудился, только затем, чтобы с такой беспечностью расстаться с ними. — Семь, — повторил он с ударением, как бы стремясь запечатлеть цифру в памяти.

Человек долго стоял, не двигаясь, оглядывая склон холма. Теперь в его глазах горело любопытство — растревоженное, жадное. Он весь трепетал от радостного волнения, и что-то настороженное появилось в его повадке, как у хищного зверя, напавшего на след.

Потом он спустился несколькими шагами ниже по ручью и опять наполнил лоток землей.

Снова началась кропотливая промывка, ревнивое выслеживание золотых крупинок, и снова без всякого сожаления человек, пересчитав, выплеснул их в ручей.

— Пять, — пробормотал он. И повторил: — Пять.

Как бы не устояв перед искушением, он еще раз окинул взглядом откос, потом снова наполнил лоток, спустившись ниже по течению. Золотое стадо все уменьшалось. «Четыре, три, две, две, одна», — отмечала его память, по мере того как он спускался вниз по ручью. Когда всего одна лишь золотая крупинка вознаградила его за труды, он прекратил промывку и разложил костер из валежника, потом сунул в костер лоток и калил его в огне до тех пор, как тот не стал иссиня-черным. Подняв лоток, человек критически оглядел его со всех сторон, затем одобрительно кивнул: ну, уж на таком-то фоне ни одна, даже самая крошечная, золотая блестка не скроется от его глаз!

Спустившись еще ниже по ручью, человек снова наполнил лоток землей. Одна-единственная блестка послужила ему наградой. В третьей пробе золота не оказалось вовсе. Не успокоившись на этом, он трижды наполнял лоток, беря пробы на расстоянии фута одна от другой. Здесь золота не было совсем, но человек не приуныл, — наоборот, он остался, по-видимому, вполне доволен своим открытием. После каждой бесплодной промывки волнение его все возрастало, и наконец, выпрямившись во весь рост, он ликующе воскликнул:

— Пусть господь бог прошибет мне башку зелеными яблоками, если я не напал на то, что нужно!

Вернувшись к тому месту, где были взяты первые пробы, человек возобновил промывку, двигаясь теперь уже вверх по ручью. Вначале его золотые стада все росли, росли на диво быстро. «Четырнадцать, восемнадцать, двадцать одна, двадцать шесть», — подсчитывал он про себя.

У разлива ручья в лоток попалась самая богатая добыча: тридцать пять золотых крупинок.

— Прямо хоть оставляй! — заметил он с сожалением, давая воде смыть золото в ручей.

Солнце поднялось к зениту. Человек продолжал работать. Лоток за лотком промывал он, двигаясь вверх по ручью, но теперь результаты его трудов неуклонно уменьшались.

— Ишь, как она прячется! — в сильном волнении воскликнул он, когда в целой лопате земли ему попалась одна-единственная золотая блестка.

Когда же несколько лотков подряд не дали больше ни крупицы золота, человек выпрямился и окинул холм довольным взглядом.

— Ага, сударыня Жила! — крикнул он, словно обращаясь к какому-то незримому существу, которое пряталось в недрах холма. — Ага, сударыня Жила! Я иду! Иду к вам! И уж я доберусь до вас, будьте покойны! Вы слышите меня, сударыня? Провалиться мне, если я до вас не доберусь!

Повернувшись к холму спиной, человек посмотрел на солнце, стоявшее у него прямо над головой в лазури безоблачного неба, затем спустился вниз по каньону, вдоль ряда ям, из которых он брал пробы, перебрался через ручей ниже разлива и исчез за зеленой стеной зарослей. Но духу каньона еще не настало время вернуться назад, неся с собой тишину и покой, ибо голос человека, распевавшего веселую песню, продолжал царить в его владениях.