Валерий Климов - Прощай, Баку!

Взгляды Алексея и Лены пересеклись лишь на каких-то пару секунд, после которых девушка быстро перевела свой взгляд на Максима и приветственно махнула ему ладошкой.

Северов, в ответ, тут же обрадовано замахал ей левой рукой, и Родионов нехотя отвел глаза от них обоих.

В этот момент, неожиданно для себя, Алексей увидел, что не он один так пристально рассматривал новенькую.

На нее, не сводя глаз, хищно смотрел еще и Олег Лагутин – неформальный лидер десятого «Б», довольно смазливый, даже немного холеный, чуточку нагловатый, но, при всем – при этом, достаточно эрудированный и бойкий парень, с заметным оттенком самовлюбленности и самоуверенности.

И Родионов тут же отчетливо понял, что Лена Трофимова всерьез «зацепила» не только его, но и Лагутина.

В это время мысли Алексея прервало обращение по микрофону ко всем собравшимся директора школы Алины Яковлевны. Она быстро произнесла стандартную для такого дня приветственную речь, касающуюся, прежде всего, первоклассников и их родителей, и первосентябрьское мероприятие пошло дальше по своему накатанному годами сценарию.

Родионов мало вслушивался в произносимые речи. Он поймал себя на мысли, что уже несколько раз, как бы невзначай, ловил своим взглядом в ряду десятиклассников «Б» класса Трофимову Лену. Заметил это и стоявший рядом с ним Виталик.

– Классная девочка! Да? – шепнул он Алексею. – Жаль только, что не в наш класс попала. Кстати, она на тебя, в первый раз, с таким интересом посмотрела, что меня аж завидки взяли…

– Ладно, Виталь… Отвали… – немного растерялся Родионов. – Девочка, конечно – правда, ничего… симпатичная… но, кто ее знает?! Может, она по характеру – стерва или полная дура…

– А это мы сейчас узнаем, – тихо рассмеялся Горшенков.

Он медленно попятился к стоявшему сзади них Северову и, едва слышно, спросил у него:

– Слышь, Макс! А твоя Трофимова – как – нормальная девчонка? Или…

– Да… нормальная! Все бы бабы такими были! – шепнул ему Максим.

Виталику даже не пришлось пересказывать Алексею услышанное, поскольку тот, желая услышать ответ Северова, сам наклонил корпус своего тела назад настолько, что чуть не упал, но зато уловил сказанное Максимом самостоятельно.

Как раз, в это время, торжественное мероприятие благополучно завершилось, и классы, по заведенному порядку, один за другим, наконец-то, прошли в школьное здание.

В классе все расселись строго по своим местам.

Родионов, как обычно, сел за четвертую парту в центральном ряду вместе с Томилой Валиевой, с которой он сидел с первого класса – с того момента, как их всех насильно рассадили в первый школьный день девять лет назад.

Впрочем, он и Валиева хорошо ладили друг с другом. Алексей, поскольку он был одним из лучших учеников в классе, всегда, если это было возможно, подсказывал ей на контрольных работах и давал списывать домашние задания (вообще-то, он всем давал списывать, не ставя этого себе в заслугу). Томила же тщательно старалась, чтобы на их парте всегда были все те принадлежности, которые необходимы на том или ином уроке.

Конечно, они всегда договаривались заранее о том, кто какие учебники «притащит» на следующий день, но Родионов, в старших классах, стал частенько «забывать» приносить те из них, которые не относились к основным предметам. И добросовестная Валиева тут же прилагала максимум своих усилий, чтобы нужный учебник, в начале урока, все же лежал на их парте.

Ко всему прочему, она была верным школьным товарищем: не болтала лишнего и всегда была готова прийти на помощь.

Виталик же, как всегда, сел за одну парту с Альбертом Ахундовым. Эта пара, непонятно как и когда усевшаяся вместе, всегда была под особым прицелом учителей, постоянно ловивших их обоих на невыполнении домашних заданий и «болтовне» во время урока.

Но тем, что они периодически получали далеко неочевидные «неуды», приятели были обязаны, в первую очередь, самим себе, так как жертвами их частых «приколов», как правило, становились сами доблестные «однопартийцы».

Подсказывая друг другу во время устных ответов с места, Виталик с Альбертом запросто могли в массе правильно сообщенной шепотом информации с самым серьезным видом добавить явную «дезу» – абсолютную чушь, при произнесении которой очередной педагог хватался за сердце, а класс покатывался со смеху.

Результатом для отвечавшего закономерно становились двойка в дневнике и отцовский ремень дома. После этого они, обычно, весь следующий день «дулись» друг на друга и говорили, что теперь «ни в жисть» не будут общаться между собой. Однако, уже через сутки оба прилюдно мирились, и все начиналось сначала.