Герберт Бейтс - Пикник - сборник

Мисс Карто, Картошка, не может похвастать ее подвижностью и энергией. Мисс Карто крупная, медлительная, невозмутимая и бесформенная. Одутлое, серое ее лицо и вправду походит на большую картофелину, вполне подтверждая прозвище. Она страдает, среди прочего, болезненными отеками ног, одышкой и от плохо пригнанных вставных зубов, которые имеют обыкновение соскакивать и слипаться, так как она любит вязкую пастилу. Но все эти мелкие неприятности ее не слишком угнетают. Дыша с присвистом и совершенно не теряя шутливого оптимизма, она ковыляет туда-сюда, на руках у нее часто можно видеть большие оранжевые тыквы, похожие на упитанных младенцев, чудесным образом произведенных ею на свет.

В убежище сохранились все отжившие принадлежности военного времени — война была так давно, а иногда кажется, что только вчера, — пожарный насос, два ведра, одно с водой, другое с песком, фонарик, свечка в подсвечнике, свисток, и даже два противогаза в парусиновых сумках висят честь по чести на стене.

Квадратное оконце, забранное стеклом с металлической сеткой, выходит в сад, и здесь в сочельник, на исходе дня, сидят Картошка и Пальчик, пьют вино, заедают кексом и сыром и смотрят на голую мокрую землю.

— Нам всегда удивительно везет с погодой, — говорит Пальчик. — Ну что бы мы делали, если бы шел снег?

— Если бы шел снег, — отвечает Картошка, — мы бы, само собой, точно так же сидели здесь, как и сейчас. Мы бы из-за такого пустяка не изменили своей привычке.

— Да, да, должно быть, так, должно быть, ты права, милая Картоша.

— Помнишь, сколько снегу выпало в сороковом году? — спрашивает Картошка. — Нас тогда здесь совсем засыпало, намело такой огромный сугроб, думали, не выберемся.

Они на два голоса посмеялись этому воспоминанию, у Картошки смех гудит валторной, а у Пальчика дребезжит, как цимбалы.

— Я тогда свистела, свистела, чуть все зубы об свисток не обломала, пока мистер Эккерли не услышал и не откопал нас, — вспоминает Картошка. — С тех пор они у меня и раскачались, я считаю.

Они опять смеются, и Пальчик подливает в рюмки вина. Без вина и без колокольного звона над городом им праздник не в праздник. От свечи тоже многое зависит, поэтому Картошка вскоре предлагает:

— Давай зажжем свечку, Пальчик, хорошо? Мне нравится любоваться, как рдеет портвейн при свете свечи.

— Сейчас, сейчас, зажигаю, Картоша. Ты сиди.

При свете свечи рдеет не только портвейн, но и румяное херувимское лицо Пальчика с блестящими глазками-наперстками.

— Удивительно, как от одной свечки сразу делается темно снаружи, — говорит она. — И видна эта дивная синева неба. И первые звезды.

— Мне говорили, в этом году оркестр пройдет по нашей улице вечером в сочельник, а утром на Рождество.

— Ой, неужели? А я еще не уложила коробку с гостинцами. Может, сбегать в дом и приготовить к их приходу, как ты думаешь?

— Нет, нет. Сиди. Мы их отсюда загодя услышим.

— Если только не заснем. Помнишь тот год, когда мы с тобой обе заснули? И проспали весь страшный налет? Спали себе как младенцы. А все говорили, какой был ужас.

При этом забавном, бодрящем воспоминании они опять смеются, и Пальчик снова разливает «по самой капельке». В сущности, война — это очень смешно, надо только уметь правильно смотреть на вещи.

— Что это? Уж не дождь ли пошел? — Пальчик подышала на оконце, протерла стекло рукавом меховой шубки и присмотрелась. — Нет, дождя, кажется, нет. — Она со щенячьей жадностью вгрызлась в кусок кекса. — А вот что есть, так это какой-то человек. Расхаживает по саду.

— Надеюсь, не архангел Гавриил? — спрашивает Картошка. — Он нам здесь не нужен. Пока еще.

И снова жизнерадостным дуэтом звучит их смех. Пальчик распахнула дверь убежища и кричит:

— Эй, кто это ходит? Кто там?

С огорода доносится ответ.

— А, так это вы, мистер Эккерли, — говорит Пальчик. — Мы здесь! В бомбоубежище!

— Что это с ним? — удивляется Картошка. — Он же всегда являлся в первый день Рождества. Все меняют свои привычки.

— Идите сюда, мистер Эккерли, — зовет Пальчик. — Забирайтесь к нам, если влезете. Посидим вместе.

— Да, да, — приглашает Картошка. — Присоединяйтесь к ликующим толпам.

Из сумерек за порогом появляется долговязый, понурый мистер Эккерли, похожий на жирафа-пессимиста в черном котелке. В руках у мистера Эккерли — обернутая папиросной бумагой бутылка.

— Какой приятный сюрприз! — приветствует его Картошка. — Мы не ждали вас в сочельник. Вы же всегда приходите завтра.