Михаил Лермонтов - Призраки

— Нельзя ли оставить эти отвратительные механические секреты! — сказал он потом. — Довольно того, что люди не могут обойтись без них, чтобы жить!

Но вдруг почувствовал он новый прилив злобной радости.

— Вы разгадали меня, милостивый государь! Я видел это по вашему взгляду. Это в другое время, месяц тому назад, было бы для меня невыносимым оскорблением, но теперь — теперь мне это все равно, я даже рад этому. Вы разгадали меня, вы разгадали мою душу… Тем хуже для вас!

И он расхохотался злобно.

— Кроме мрака, отчаяния и зла вы ничего не найдете в душе моей! Я сам — понимаете ли вы это? — я сам ненавижу свою душу и проклинаю ее! Берите ее, если она вам нужна!

— Взял бы, — коротко ответил призрак, и Лугин содрогнулся от этого сиплого, как бы надтреснутого голоса. Читателю случалось, вероятно, слышать этот голос у умирающих. Однако же, Лугин тотчас оправился и сказал:

— Она вам сродни, милостивый государь, — моя душа!.. Только напрасно вы думаете, — бешено продолжал он, — что меня можно обольщать, что меня можно заманивать, как ребенка игрушками! Знайте: я иду в погибель, но иду сам, сознательно, ни во что не веря, так же, как и вы!..

Призрак все улыбался своей неестественной, заискивающей улыбкой.

— Вы думаете, милостивый государь, — злобно продолжал Лугин, — что я верю в этот призрак?

Он показал рукою в ту сторону, где стояла призрачная женщина, но, в то же время, отвратил лицо свое, будто боясь даже случайно увидеть се.

— Вы думаете, милостивый государь, я не понимаю, что это только призрак, мечта, сонь, бред, вдохновение? В нем ничего нет существенного Это обман, это ложь, это только облик, только форма без содержания, это — не настоящее существо! Он исчезнет, как дым, как туман, при первом прикосновении!..

Призрак все улыбался.

— Но что мне до этого? — продолжал Лугин все страстнее и страстнее, со взглядом, исступленно прикованным к призраку. — Что мне до этого? Разве и весь мир не призрак? Разве я сам не призрак? Не мимолетное виденье? Через мгновение, быть может, разорвется мое сердце, — оно же так страшно сильно и неровно бьется! — и где тогда вы будете искать меня? Не верю в вечное, не верю в бесконечное, не верю в существенное!

Что-то сверкнуло в глазах призрака. Лугин засмеялся.

— Эти мысли, как я вижу, по вкусу вам, милостивый государь! Тем лучше! Вам, конечно, понравится также, если я скажу теперь, что верю только в мгновенное наслаждение — безумное и преступное?

При этих словах Лугина, в стеклянных глазах старика, снова сверкнула вдруг точно молния, сознательная, подозрительная злоба. Но Лугин не заметил этого взгляда и продолжал:

— Этот ваш залог — это не душа, это — призрак… Но, ведь, он может дать мне мгновенное наслаждение — безумное и преступное? Может?

— Может.

— Знаю, что может! Я не знаю, демон ли вы, милостивый государь, или душа умершего человека… Я думаю, последнее вернее, потому что вот здесь, на стене, висит ваш портрет, — по временам исчезающий. Но это мне все равно! И демон — призрак, и душа умершего — призрак: нынче она видима, как привидение, завтра она — ветер, облако, молния… Все призрак!

Он засмеялся.

— Я отлично понимаю, милостивый государь, — воскликнул он снова: — что я никогда не выиграю у вас этого призрака, играя с вами на деньги. Это обстоятельство, между прочим, не делает чести вашим правилам — ха, ха, ха! Но не в том теперь дело! Я понимаю также очень хорошо, что не могу завладеть залогом вашим и насильственно, механически: пусть я схвачу его, — он исчезнет, вот и все! Но вы — как бы то ни было! — вы, конечно, можете его мне отдать! Итак: чего хотите вы взамен этого призрака?

— Это душа, и я могу только проиграть ее.

— Что же я должен поставить на карту, чтобы шансы выигрыша и проигрыша стали для меня равны?

— Душу.

— Какую душу?

— Вашу.

Лугин вздрогнул. Снова точно что-то влажное и холодное скользнуло по нем. Но он сейчас же оправился и сказал, злобно смеясь:

— Я вам сказал уже, что я только призрак, только ряд преходящих явлений!

Новое выражение явилось в лице призрака: он остановил на Лугине свой неподвижный взгляд, который принял едва уловимое выражение презрительной насмешки. Таким взглядом смотрят, слушая самоуверенную болтовню глупцов.

— Что-с? — сказал призрак тихо.

— Опять «Штос»? — воскликнул Лугин вздрогнув, но, возвращаясь к своим мыслям, он продолжал:

— Ха! Из-за этого нельзя много спорить! Только, как же это сделать? Покорнейше прошу вас, милостивый государь, оставить эту комедию и ответить мне категорически на вопрос: что должен я делать?