Екатерина Янсон - Уродины

В семье не без урода, и в нашей семье урод я. Мама часто говорила, что я особенная. Началось это в детстве. Мне пять лет, я прихожу с танцев и реву, потому что мне не нравится партнер:

– Я не могу с ним танцевать, он плохо ведет, наступает на ноги… Почему у всех нормальные мальчики, а у меня…

– Вечно у тебя все виноваты, только не ты. Ну, конечно, ты же у нас особенная, у тебя всё не как у людей!

Через год она снова выйдет замуж. Новый муж будет из тех, чужих, с кем она была мила и дружелюбна. Она скажет, что он особенный, но не такой, как я. Зарабатывает, красивый, приятно подругам показать, удобный, потакающий ей.

Я плохо понимаю эту особенность. Ее заслужить как-то надо? Или это хаотичный подарок судьбы? Все вокруг стали особенные, успешные: занимаются любимым делом, работу 5/2 презирают, на выставки ходят, кофе из модных стаканов пьют. Общество отслеживает их по соцсетям как Боинги по флайтрадару. Кто-то снимает частные самолеты на пару часов для фотосессий или эконом-вариант – Бэнтли для фото маникюра на фоне руля. Все так бездушно, но так красиво. А я что, хуже? Я тоже хочу признания, чтобы меня общество любило, кофе хочу из стакана пить.

Осень 2014-го была как картинка с выставки. Был уже октябрь, а лето все не капитулировало. Фотогеничная Москва, желтая и красная, сияла под солнцем. Старые здания расправляли плечи и впитывали последние лучи – впрок. Временами шел дождь, и тонкие лужи отражали довольный город. Такая осень, с разноцветными деревьями, дорожками в желтом клене, очень идет Москве.

Вечерами на улицы выходили не только влюбленные школьники, но и все-все, пожилые, больные, занятые. Пенсионеры одевались в лучшее. Собака выгуливала детей. Мальчишки дарили своим первым возлюбленным букеты из клена. Влюбленная парочка прошла мимо, над чем-то тихо смеясь.

Черт, откуда здесь лужа? Гневно тру джинсы, размазывая по ним грязь. Иду домой переводить, писать диплом, стирать джинсы. Мне 21, у меня тоже «молодость». Как и у моих коллег. Вообще особенная, независимая и успешная я жила на лирической окраине города, где у метро меня каждый вечер встречали гости столицы с комплиментами и предложениями купить краденые яблоки Джобса. Но потом мой дом на окраине снесли, и в силу непреодолимых семейных обстоятельств я попросила временного убежища у друзей. Катя с Аней – вполне себе томные барышни, но это поодиночке. Стоит им встретиться, и они превращаются в банду городских пиратов и чинят разбой. Иногда Катя варит вкусные борщи и начищает дом до блеска, но сегодня не такой день.

– Машка, День учителя будешь с нами отмечать? – говорит Аня и взмахом Джонни Уокера приглашает меня за стол. Пока мы никакие не учителя, а Аня тут даже не живет.

– У меня горло болит.

– А ты с молоком пей! – смеется Катя.

И я еще не подозреваю, что завтра мы будем сидеть за кухонным столом и пить вино, которое она украдет из бара.

Когда я была стройной танцовщицей бальных танцев, мама не очень любила ходить на мои соревнования. Не просто не любила, а не ходила. Но однажды переборола себя, накрасилась, надела лучшее, пришла, расправила юбку, села. А тут я.

– Что за дурацкое у тебя платье? Совсем нет вкуса.

Я просила ее помочь мне выбрать, но она сказала отстать.

– Ты так искусственно двигаешься, как манекен. Ты что, не девочка? Еще бы в балерины пошла! И перестань столько есть, если не хочешь стать толстой коровой, – сказала она, пока другим родители дарили цветы, конфеты, похвалы. Громко сказала. Голос у нее еще такой красивый, контральто.

Я тогда так странно себя почувствовала, а спустя лет 10 поняла – так ощущается желание убивать. Иронично, что в итоге не она от этого пострадала.

Она вращалась в кругах людей взрослых и утонченных, а содержать такое домашнее животное, как я, было вынужденной мерой. Она редко готовила. Иногда я ужинала кашей, которую не умела варить. Под ночь она приходила, скидывала туфли в прихожей. От нее пахло ликеро-водочным магазином, и я чувствовала себя продезинфицированной, едва она переступала порог.

– Уроки сделала?

Это включилось воспитание. Не выполнив ни одного домашнего задания в жизни выше, чем на тройку, отучившись на платном по знакомству (без домашних заданий и курсовых), она имела ясное представление о том, как надлежало учиться. Если я ложилась спать в десять или одиннадцать, это значило, что я плохо подготовилась к завтрашнему дню. Ну и что, что первый класс. У нас был комендантский час для тех, кто не она: кто, не дай бог, смел возвращаться не вовремя (позже 20.00) или прилагал недостаточные усилия к выполнению домашних заданий (и ложился рано). Обе категории граждан постигало наказание.