Питер Померанцев - Это не пропаганда. Хроники мировой войны с реальностью

Россия с ее эскадронами работников соцсетей то и дело встречается на этих картах. Не потому, что она все еще сильна и способна сворачивать горы, как это было во времена холодной войны, а потому, что кремлевские правители особенно преуспели в этом игровом аспекте новой эпохи или как минимум умеют убеждать в своем мастерстве остальных (что может быть еще важнее). Ниже я объясню, что это не случайно: именно вследствие поражения в холодной войне российские политтехнологи и медиаманипуляторы смогли адаптироваться к новому миру быстрее, чем кто-либо на так называемом Западе. В период с 2001 по 2010 год я жил в Москве и своими глазами видел тактики контроля общественного мнения (и его патологии), которые с тех пор распространились повсеместно.

Путешествуя по информационным потокам, сетям и странам, эта книга оглядывается в прошлое – на историю моих родителей и эпоху холодной войны. Но это не семейные мемуары; скорее, мне интересно увидеть, где именно история моей семьи пересекается с объектом моих исследований. Отчасти я делаю это, чтобы понять, как сегодня обесценились прежние идеалы и есть ли еще возможность извлечь из них хоть какую-то пользу. Во времена всеобщей неразберихи я инстинктивно обращаюсь к прошлому, чтобы найти способ размышлять о будущем.

Но пока я собирал материалы и писал главы о семейной истории, я вдруг осознал одну вещь: до какой степени наши собственные мысли, творческие импульсы и самоощущения сформированы не нами, а куда более мощными информационными силами. Если что и поразило меня в процессе изучения книжных полок университетской библиотеки, так это то, что для понимания механизма «формирования позиций людей» (по выражению французского философа Жака Эллюля) нельзя ограничиваться только лишь областью «новостей» и «политики», следует учитывать и поэзию, и школу, и язык бюрократии, и досуг.

Этот процесс отчасти более очевиден в моей семье, поскольку драмы и травмы в нашей жизни помогают увидеть, где начинается и заканчивается действие этих информационных сил, подобных природным стихиям.

Одним из самых очевидных противостояний в XX веке была борьба свободы слова и цензуры. После холодной войны свобода слова, казалось, одержала повсеместную победу. Но что если власть имущие сумеют использовать «информационное изобилие», чтобы найти новые способы заткнуть вам рот, уничтожить инакомыслие, вывернув наизнанку идеалы свободы слова, и при этом сохранить достаточную анонимность, оставаясь ни при чем?

Посмотрим на Филиппины. В 1977 году, в то самое время, когда мои родители испытывали сомнительное удовольствие от общения с КГБ, Филиппинами управлял полковник Фердинанд Маркос, военный диктатор, поддерживаемый США. В годы его правления, как показывает быстрый поиск по сайту Amnesty International, было убито 3257 политзаключенных, 35 000 подверглись пыткам, а 70 000 – тюремному заключению. Маркос открыто демонстрировал свое видение того, какую роль могут играть пытки в усмирении общества. 77 % убитых не просто «исчезли» – их трупы можно было увидеть на обочинах дорог, где они лежали в назидание остальным. Иногда у жертв вытаскивали мозги и заполняли место в пустых черепах их же нижним бельем. Некоторые тела разрубали на части и разбрасывали по улицам на всеобщее обозрение [6] McCoy, Alfred. Dark Legacy: Human Rights under the Marcos Regime, World History archives, 20 сентября 1999 года, доступно на http://www.hartford-hwp.com/archives/54a/062.html. .

Режим Маркоса пал в 1986 году на фоне массовых протестов, отказа США от его поддержки и дезертирства нескольких армейских подразделений. На улицы вышли миллионы людей. Казалось, пришло новое время – свободное от коррупции и нарушений прав человека. Маркос бежал из страны и провел остаток жизни на Гавайях.

Сегодня Манила встречает гостей убийственным запахом тухлой рыбы и попкорна, сточных вод и горелого масла, от всего этого так и тянет блевануть на тротуар. Впрочем, «тротуар» – не вполне подходящее слово. В привычном смысле широких тротуаров, по которым можно гулять, в городе немного. Вместо них по краям торговых центров и небоскребов расположены узкие уступы, по которым ты еле-еле пробираешься вплотную к безумному потоку машин. Торговые центры сменяются трущобами, где в переулках между барами по ночам спят бездомные, завернувшись в фольгу и высунув ноги наружу. В самих барах можно поглазеть на боксерские поединки карликов или попеть в караоке корейскую попсу, пригласив для компании девушек в таких узких платьях, что ткань словно впивается им в бедра.