Александр Куприн - Белый снег России

Куприн в очерке «О войне» описывает те же пороки у немцев, что в повести «Поединок» подметил десятью годами раньше у своих соотечественников: «Пропасть между прусским офицером и его солдатом стала огромной, и связи подчиненного с начальником в германской армии, кроме кулака, нет решительно никакой. Там офицерство обращается с солдатами, как со скотами…»

Куприн в октябре 1914 года возвращается в армию, некоторое время в Финляндии он командует ротой и занимается обучением ополченцев. В апреле 1915 года Александр Иванович попал в госпиталь из-за осложнений с сердцем и вскоре демобилизуется по состоянию здоровья. Он возвращается в Гатчину. Его не отпускают мысли о скорой победе русского духа над немецкой машиной: «Да, мы победим, и не потому только, что мы сильнее духом немцев, но оттого, что немцы сошли с ума и сохранили при этом логическое мышление, направленное исключительно на увеличение количества пушек и жертв. Писать об этой войне я не могу, ибо происходящее огромнее и неизмеримее всяких творческих вымыслов, и никакая писательская фантазия не сможет преодолеть той правды боевой, что происходит там…»

Из-за заражений тифом гатчинский лазарет пришлось закрыть на карантин, и больше он не возобновлял работу. Несмотря на тяготы войны, в 1916 году семья супруги Куприны вместе с дочкой побывали на Кавказе, где Александр Иванович выступал с патриотическими лекциями, перемежающимися с рассказами о русской литературе.

Февральскую революцию 1917 года Куприн приветствовал, хотя и с большим «но»… Его потряс своим безумием на фоне не прекращающейся войны с немцами Приказ № 1 Петросовета от 1 марта 1917 года о введение в армии выборных комитетов, равенстве прав нижних чинов и офицеров и ряд других «демократических реформ».

В течение нескольких месяцев он сотрудничает с петроградскими газетами «Свободная Россия», «Вольность», «Петроградский листок», симпатизируя политическим взглядам эсеров и гневно обличая произвол царского самодержавия. Одновременно заканчивает работу над повестью «Звезда Соломона», в которой творчески переработал классический сюжет о Фаусте и Мефистофеле, поднял вопрос о свободе воли и роли случая в человеческой судьбе.

Более сдержанно Куприн встретил Октябрьскую революцию. Написал даже статью в защиту младшего брата свергнутого императора Николая II, великого князя Михаила Александровича, в которой пытался доказать, что, в отличие от других великих князей, он — хороший человек, и у него отсутствуют наследственные черты характера царской династии Романовых. Следственная комиссия большевиков за «публичное восхваление личности Михаила Александровича» и подготовку почвы «для восстановления в России монархии» постановила привлечь Куприна к уголовной ответственности. У писателя 1 июля 1918 года был произведен обыск, и его заключили под стражу. Проведя двое суток в одиночной камере выборгской тюрьмы «Крест», он был оправдан Революционным трибуналом, заседавшим в бывшем дворце великого князя Николая Николаевича, как человек «абсолютно не верящий в восстановление монархии». В доказательство того, что его не зря выпустили, Куприн уже 8 июля в газете «Эра» публикует отклик на смерть убитого эсерами большевика Володарского, в котором уверяет, что он, Володарский, «твердо верил в то, что на его стороне — огромная и святая правда. Большевизм, в обнаженной основе своей, представляет бескорыстное, чистое, великое и неизбежное для человечества учение».

А жить в Гатчине становилось все тяжелее из-за своеволия красноармейских патрулей и наступающего голода. Да еще до писателя доходили слухи, что в этом безумие виноват больше всего он, автор повести «Поединок», пестовавший ненависть к славной российской императорской армии. Вот теперь и пожинает свои плоды.

Но положение Куприна было не совсем безнадежно. В организованном М. Горьким новом издательстве «безработному писателю» предлагают написать вступительную статью к собранию сочинений Дюма-отца. Куприн вспоминал: «Труд этот был бескорыстен. Что я мог бы получить за четыре печатных листа в издательстве “Всемирной литературы”? Ну, скажем, четыре тысячи керенками [2] Керенки — народное название денежных купюр, номинированных в золотых российских рублях, но не имевших реального золотого обеспечения. Выпускались Временным правительством России в 1917 г. и Госбанком РСФСР. . Но за такую сумму нельзя было достать даже фунт хлеба. Зато скажу с благодарностью, что писать эту статью… было для меня в те дни… и теплой радостью, и душевной укрепой».