Джеймс Джойс - Избранные произведения. Том II

«Ткать ветер» — образ из песни, входящей в трагикомедию «Судебное дело дьявола» (1623) английского драматурга Джона Уэбстера (ок.1580-ок.1632).

Воинство Михаила — из молитвы, заключающей католическую службу. В эп. 5 ее будет слушать Блум, как в эп. 4 он заметит то же облачко, что Стивен выше: такими микродеталями Джойс утверждает связь и перекличку двух линий романа.

Проклятье! К черту! (франц.)

…Саженей пять… — вкупе с темой утопленника, Шекспиров мотив («Буря» I, 2).

Ногтем большого пальца… перекрестил — такое крестное знамение делается перед чтением Евангелия на службе.

Одного ребра не было у Адама, первого человека. Маллиган, следовательно, объявляет Адама ницшевским сверхчеловеком, чему возможно такое оправдание: в гл. 5 книги «Так говорил Заратустра» (1883) утверждается, что «самое презренное из всего… последний человек»; отсюда, первый человек — самое достойное, т. е. сверхчеловек.

сверхчеловек (нем.)

Инверсия стиха Притч 19, 17: «Благотворящий бедному дает взаймы Господу».

Урезанная ирландская пословица: «Бойся бычьих рогов, конских копыт и улыбки англичанина».

2. НЕСТОР

Сюжетный план. 10 часов утра. Стивен дает урок истории в школе дублинского пригорода Долки, затем беседует на темы истории с главой школы Гэрретом Дизи, который происходит из северных, ольстерских, ирландцев, протестантов и противников независимости Ирландии.

Реальный план. Весной 1904 г. Джойс недолгое время проработал младшим учителем в частной школе в Долки. Директором школы был Френсис Эрвин, пожилой джентльмен из Ольстера, убежденный сторонник англичан. Наряду с ним прототипом Дизи служит и другой ирландец из Ольстера, Генри Блэквуд Прайс, с которым автор свел знакомство в Триесте; у него взяты связь с древним ольстерским родом и озабоченность проблемами ящура. Прайс сумел вовлечь Джойса в свою кампанию еще сильнее, чем Дизи Стивена (хотя и поздней): в сентябре 1912 г. будущий классик лично написал для дублинского «Фримена» (см. эп. 7) статью о ящуре под названием «Политика и болезни скота». Как нередко у Джойса, Прайс раздвоился: помимо Дизи, он входит в «Нестора» и под собственным именем. Письмо Дизи в газету использует, с долей пародии, аналогичное письмо Прайса. Вошли в эпизод и некоторые из учеников школы. А еще малым отзвуком жизни является «хрупкий сиамец из библиотеки Святой Женевьевы». Автор действительно познакомился там с ним, и это знакомство еще продолжалось в дни публикации «Улисса». Когда же роман сделался знаменит, восхищенный сиамец изменил свое имя Рене на Рене-Улисс.

Гомеров план. Эпизоду отвечает Песнь III, где Телемак, в надежде узнать о судьбе отца, посещает старца Нестора, который рассказывает ему о происходившем после взятия Трои. Прототипы героев: Дизи — Нестор, ученик Сарджент — Писистрат, младший сын Нестора, дублинская красавица Китти О'Шей, разрушившая судьбу Парнелла, — Елена Троянская. В текст вплетено и много частных Гомеровых аллюзий. И Нестор, и Дизи говорят о женской неверности; Нестор — «укротитель коней», и интересы мистера Дизи также связаны с ними: он озабочен надвигающейся эпидемией ящура, в его кабинете по стенам — изображения лошадей и портрет принца Уэльского (в 1904 г. уже король Эдуард VII), что был известен как великий лошадник.

Тематический план. Главная тема эпизода — история, отцом которой считается издавна Гомеров Нестор. У Джойса — свое, полемическое отношение к этой теме. Хотя только к концу творчества, в «Поминках», у него достаточно созрела своя, альтернативная модель истории, но уже с ранних лет ему были чужды обычные представления об истории как едином развитии и процессе, а книжные изложенья истории как связной и логичной цепи деяний и дат не вызывали доверия. Свой скепсис по отношению к истории как процессу и прогрессу он передал обоим главным героям, — и Стивену, и (в дальнейших эпизодах) Блуму. Скептическое развенчание расхожего видения истории: вот тот ключ, в котором раскрывается тема истории в «Несторе». Главный элемент развенчания — иронический сдвиг, с которым подана фигура «отца истории»: Дизи — ограниченный, туповатый старец, полный предрассудков, глухой к бесчеловечности и жестокости; его суждения об истории полны ошибок и небылиц. Почти каждую его фразу Стивен, как в антифон, в уме парирует противоположной; однако цельной собственной модели истории у Стивена нет. Пока он лишь задается вопросами, да изрекает эффектные афоризмы. Другая ведущая тема «Нестора» — материнская любовь, жертвенная и самозабвенная. В соответствии с обстоятельствами, тема звучит эмоционально и драматично, переплетается с темой смерти. Наметившееся здесь решение темы материнства и материнской любви сохранится во всем романе; в его основе — признание абсолютной ценности материнской любви и глубокий комплекс вины по отношению к матери. Налицо резкий и любопытный контраст с темой отцовства: если мать и любовь ее — «истинное», «настоящее», то отец заведомо не есть «настоящее», он сразу пренебрежительно отбрасывается, и все содержание темы составляют поиски замены ему (см. Тематический план эп. 9). Ту же асимметрию мужского и женского начал, господство и превознесение второго, мы найдем дальше в линии Блума. Богатая почва для спекуляций. Из прочего, весьма заметна начатая в эп. 1 тема англо-ирландского противостояния, несвободы страны и несвободы художника в этой стране, его прислужной и шутовской роли. В «Телемаке» Стивен — «слуга двух госпож»; здесь — «три петли вокруг меня».