Анри Монфрейд - Приключения в Красном море. Книга 2 [Человек, который вышел из моря. Контрабандный рейс]

Мне повезло, вот мой спаситель!

Он служит старшим механиком на этой посудине.

Я пытаюсь завязать с ним разговор у трапа, под работающей лебедкой. Груз плохо упакован, и на наши головы обрушивается лавина плодов. Механику, как видно, не привыкать, и он равнодушно подставляет свою потрепанную соломенную шляпу с черной лентой под град ударов. Я веду его в соседнее кафе.

На мои призывные крики долго никто не отзывается. Наконец в полумраке пустого зала мелькает белое пятно фартука; бледный, лысый грузный официант протирает наш круглый столик и ставит на него традиционную бутылку пива с отвинчивающейся пробкой.

Мой новый знакомый — невысокий человек с масляным лицом, выпученными глазами и плоским носом, придающим ему сходство с добродушным бульдогом.

Я сразу излагаю ему суть дела и задаю волнующий меня вопрос столь же естественно, как если бы речь шла о цене на стручки цератонии. Он же не выказывает ни малейшего удивления и говорит о гашише как о самом заурядном товаре.

— Меня зовут Спиро Смирнео, — говорит он, — моя семья живет в Пирее. Я дам вам письмо к моей жене, а она сведет вас с моим двоюродным братом кюре Папаманоли. Он проводит вас к нашим родственникам в Триполис, которые разводят и продают гашиш в огромном количестве. О! Вы можете на него положиться, это человек чести, неподкупный как золото, — добавляет он с характерным жестом, как бы держа двумя пальцами маленькие весы с драгоценным веществом.

Итак, я готов сделать ставку на этого человека, последовать его указаниям и ринуться навстречу неизвестности…

На следующий день я сажусь в Марселе на пароход «Каледонец», следующий на Ближний Восток. Я покупаю палубный билет, ибо мои финансовые средства весьма ограничены.

Эта морская линия очень отличается от китайской и мадагаскарской линий. Пароход наводнен русскими и болгарскими репатриантами и прочими эмигрантами. Эти люди грязны донельзя. Мужчины бородаты, косматы, волосаты, одеты в засаленные костюмы неопределенного цвета, напоминающие классический наряд нищих на папертях провинциальных церквей. Можно представить, что за белье скрыто под их лохмотьями, и кажется, что вши осыпаются с них при малейшем движении и расползаются по всему судну.

Я с ужасом думаю о предстоящей ночи на нижней палубе в обществе этого дурно пахнущего стада и отправляюсь к администратору третьего класса. Он вне себя: в последний момент к нему прислали двадцать две женщины с бессчетным количеством разновозрастных детей. Это семьи мужчин с нижней палубы: русские крестьянки в платках с темной задубевшей кожей. Они грубы и примитивны, как сомалийские бедуины, и совершенно растерялись в новой обстановке.

Я вхожу в столовую третьего класса, где в это время разворачивается драма: женщины, следуя указаниям китайского боя, повели детей в туалет, но при виде столь сложных приспособлений пришли в полное замешательство. Они не решились осквернить ослепительно белые унитазы с блестящими деревянными стульчаками, в глубине которых журчит светлая вода, и справили нужду рядом, на полу. Администратор, приказавший убрать нечистоты, вымазал в них подошвы ботинок и, сам того не зная, принялся разносить грязь по всему судну, наказывая своим подчиненным:

— Откройте иллюминаторы, здесь тоже воняет, не знаю, откуда так несет. Посмотрите-ка под столами.

И пока он догадался, в чем дело, зловоние дошло и до столовой.

Именно в этот момент я предстал перед ним, чтобы предложить свои услуги в качестве дополнительного официанта.

И вот я сервирую столы, раскладываю столовое серебро, расставляю приборы. Взамен я получаю вместе с метрдотелем изысканные блюда из меню первого класса, сплю на столе в столовой и не отказываю себе ни в каких удовольствиях, подобно другим членам экипажа.

На третий день я уже до такой степени осваиваюсь со своей работой, как будто занимался этим всю жизнь.

Пассажирка, увешанная драгоценностями, «певица с голосом» предлагает мне поступить в ее труппу.

Старого метрдотеля, который за четверть века избороздил все моря Ближнего и Дальнего Востока, зовут Фабр. Этот славный человек за годы морской службы сделался философом, ибо в пути люди быстрее вступают в контакт и раскрывают случайным попутчикам причудливые секреты своей души, которые обычно тщательно прячутся от чужих глаз. Он поведал мне, сколько неприятностей причиняет ему неупакованный, грязный, неудобный и капризный груз под названием пассажиры.