Анри Монфрейд - Приключения в Красном море. Книга 2 [Человек, который вышел из моря. Контрабандный рейс]

Береговой ветер и отсутствие зыби позволили завершить этот опасный маневр, хотя судно рисковало боком наскочить на риф. Пострадал только форштевень, тогда как если бы «Альтаир» остался в прежнем положении, были бы повреждены руль, винт и корабль наверняка получил бы пробоину в подводной части кормы.

Ураган утих под утро, и при содействии рыбаков из Обока, а также пользуясь приливом, мы сняли «Альтаир» с отмели. Вечером, когда наступил отлив и судно село на песок, я обнаружил, что причиненный ему ущерб незначителен, надо было лишь заменить часть форштевня, однако эта работа требовала много времени. Конечно, я метал громы и молнии на невезение и даже задавался вопросом, не является ли эта поломка, из-за которой мое отплытие задерживается на двое суток, неким предостережением свыше.

Сколько раз мне приходилось иметь дело с цепью помех, мешавших претворению моих планов в жизнь. Мы часто проклинаем досадное стечение обстоятельств, из-за которых опаздываем на поезд или на свидание, не задумываясь о том, что могло бы с нами случиться, если бы все шло так, как мы задумали.

Разумеется, я не поддался полнейшему фатализму. Всегда ведь кажется, что знаешь больше, чем известно судьбе, и потому я торопился починить судно. Вечером следующего дня, когда я сидел у себя на террасе, погруженный в раздумья, я увидел направлявшийся в открытое море, весь в огнях, пароход: это был «Воклюз», взявший курс на Суэц. Я просто подумал о том, что он приплывет туда раньше меня, не подозревая, какая жестокая ирония заключена в этом безобидном наблюдении.

Следующей ночью мы наконец покинули рейд Обока. Сидевшая на фонаре ночная птица тяжело взлетела, когда «Альтаир» огибал небольшой огонек у входа на рейд. Она покружилась немного возле нашего грота, а затем исчезла справа по борту. Тогда рулевой, который следил за ней взглядом, читая «Фатиху» закончил молитву со вздохом облегчения, и я уловил одно слово — «таиб» (хорошо).

— Почему ты сказал «таиб»? — спросил я у него.

— Таиб, потому что она исчезла справа от нас. Если бы птица обогнула корабль слева по борту, тогда лучше бы нам остаться в Обоке… Но все уже предопределено на небесах, да свершится воля Аллаха!

И он опять затянул свою песню в такт первым волнам, встретившим судно в открытом море.

По мере приближения к Баб-эль-Мандебскому проливу северо-восточный ветер крепчал, и мне пришлось лавировать под парусом и с включенным мотором, но из-за юго-западного течения мы теряли то, что удавалось приобрести на каждом галсе. Чтобы сберечь запасы мазута, я удалился в укрытие под вулканический конус Рас-Сиана, очень ненадежной якорной стоянки, где корабль подвергается бортовой качке. Но у меня не было выбора, и я еще раз проклял ветер, море и вообще парусное судоходство. Решительно все складывалось так, чтобы задержать меня. Однако вскоре я вынужден был помянуть добрым словом аварию на мадрепоровом рифе: к вечеру поднялся хамсин, и в считанные секунды на море начался шторм. Слушать, как яростно свистит в рангоуте при убранных парусах, и смотреть, как разбиваются волны о базальтовые глыбы, нас защищающие, было гораздо лучше, чем бороться со стихией в этом зловещем проливе.

Кратковременная буря стихла так же внезапно, как и началась, но я знал, что скоро обязательно подуют северо-западные ветры.

В этих широтах море успокаивается столь же быстро, как и приходит в неистовство. Таким образом, надо было воспользоваться затишьем и сняться с якоря, пока не возобновился северо-восточный ветер, который быстро набирает силу на восходе солнца. И я тронулся в путь без парусов, прижимаясь к берегу, который, как мне было известно, не представляет опасностей до самого рифа Синтиан. Это коварное мадрепоровое плато, едва обнажающееся в самые сильные отливы, вдаваясь более чем на милю в открытое море, тянется на протяжении пятнадцати миль вдоль очень низкого берега. К тому же, когда дуют северо-западные ветры, на нем не возникает бурунов, так что ночью ничто не выдает его близкого присутствия, даже относительно спокойное море, так как зыбь отклоняется в сторону и несется параллельно подступам к рифу, под углом свыше 25° к направлению ветра. В прилив несколько скал, обычно выступающих над водой, подобно восставшим из бездны чудовищам, затопляются, поэтому судно с малой осадкой может, лавируя, войти в это узкое море, в то время как моряки будут по-прежнему думать, что находятся вдали от берега. Когда неожиданно наступивший штиль известит их о допущенной ошибке, они попробуют выбраться оттуда наугад, положившись на волю Божью и проплыв между шпилями подводных скал, отметивших подступы к рифу. Но злые духи, из-за которых корабль попал в эту ловушку, неизбежно приведут его на скалу, как бы мореплаватели ни пытались избежать столкновения.