Анри Монфрейд - Приключения в Красном море. Книга 2 [Человек, который вышел из моря. Контрабандный рейс]

По мере того как день клонится к вечеру, горизонт пылает все ярче, и облака, залитые ровным светом, то и дело озаряются ослепительными вспышками молний.

Налетает теплый ветер. Это дурной знак. «Уари, уари!» (хамсин) — кричат матросы. Ветер быстро крепчает, как будто встреча с нашим утлым суденышком привела его в ярость.

Теперь я начинаю осознавать значение древних мифов, олицетворяющих каждый ветер. Только моряк, имеющий дело с этой капризной стихией, видит в ней отражение собственных чувств. Он знает, что у каждого ветра свой характер, свое лицо, и относится к нему как к спутнику, другу или врагу. Хамсин, или уари, как называют его местные жители, — это безмолвный ветер; он мчится, вздымая вихри пыли, и неожиданно со всей силой обрушивается на бедный корабль с поникшими парусами, который попадается ему на пути.

Скоро облако песка, или, точнее, мелкой вездесущей пыли, поглотит нас. Море, застигнутое врасплох, недолго сохраняет спокойствие и покрывается пенящимися, похожими на хлопья снега бурунчиками, которые начинают заливать палубу. Затем оно окончательно пробуждается от тяжелого сна, выгибает спину и встает на дыбы.

Становится темно, все застилает туман, и мы продвигаемся на запад во мгле, гадая, когда это кончится. Каким бы крошечным ни был наш парусник, оказавшийся во власти стихии, он идет со скоростью семь-восемь узлов и не должен сбавлять ход, иначе море обрушится на корму и поглотит его. При такой скорости мы достигнем берега менее чем за пять часов, и тогда нам придется маневрировать и ложиться в дрейф, чтобы не угодить на рифы. Быть может, не стоит спешить к новой опасности.

Кажется, начинает дуть северный ветер, суля возвращение главного северо-западного ветра. Изменение направления ветра чревато столкновением волн, между которыми рискует оказаться наш парусник.

Предвидя новую опасность, я спешу воспользоваться западным ветром и уйти как можно дальше на север, под прикрытие Ханишских островов. Под защитой этой горной гряды, протянувшейся на двадцать километров, я смогу спокойно спать до утра. Я держу курс в избранном направлении наугад, не имея возможности точно определить свое местонахождение. Свет звезд пробивается сквозь мглу, но вокруг расстилается туман, и облака пыли подступают к воде, ограничивая видимость.

Суровое море то и дело окатывает нас короткими, острыми волнами, и через четверть часа все становятся белыми от соли, которую обжигающий хамсин высушивает в мгновение ока.

Говорят, что хамсин ломает мачты и реи, и это правда. Если мачта или рея устоит, то тогда опрокинется само судно, и подобных случаев каждый год не перечесть. Это вызвано тем, что горячее сухое дыхание гибельного ветра пустыни делает дерево более податливым и ломким. Поэтому я с тревогой слежу, как при каждом толчке килевой качки гнется рея, и мне уже мерещится треск мачты. Юнга, который обламывает сучья для растопки своей печи, всякий раз предупреждает нас криком: хатаб! (дерево), чтобы мы чего доброго не переполошились.

Наконец, туман рассеивается, и по правому борту вырисовываются черные пики Ханишских островов. Ветер все крепчает, но я еще могу удержать курс.

Северо-западный ветер окончательно разгоняет туман, но приносит с собой грозовые тучи, собравшиеся над горами Асмэры, и непроницаемая пелена заволакивает небо.

Нас окутывает кромешный мрак. Ханишские острова перемещаются на левый борт, едва виднеясь во тьме, несмотря на свою близость. Видимо, до них осталось меньше мили, ибо они уже заслоняют нас от свирепого ветра. Море же почти совсем успокоилось. Оно сильно фосфоресцирует, бросая зловещий отсвет на паруса и наши лица, которые кажутся в синеватом свечении мертвенно-бледными лицами призраков.

Этот свет ослепляет нас и окончательно скрывает от глаз большой остров по левому борту и бусинки скалистых островков, мелькавших справа от нас.

Мы находимся в фарватере шириной с милю, берега которого обозначены люминесценцией моря.

К реальной опасности и сопутствующей ей гнетущей тревоге добавляется эффект от этого поистине адского зрелища, которое повергает измученный разум лишенных сна людей в смятение. Я с ужасом вспоминаю об этом кошмаре, сопровождающемся бредом и галлюцинациями. Внезапно наступает затишье, и парус безвольно повисает. Я догадываюсь, что мы попали в опасный водоворот, образованный порывами ветра, дующего с нависающих над нами гор, к которым мы неосторожно приблизились. В угрожающей тишине явственно слышен рев моря, бьющегося о невидимые рифы. Затем над водой проносится короткий свистящий звук. Он усиливается, приближаясь с неимоверной быстротой, и неистовый ветер наотмашь бьет корабль с тыла. Удар столь внезапен, что рея тотчас же ломается пополам. Это спасает нас, ибо в противном случае судно сразу бы опрокинулось.