Виктор Ардов - С подлинным верно

— Отдельные товарищи не прочь уже покушать…

Амплуа: мужское инженю.

— Папа, Кожедуб — скокажды герой? (то есть сколько раз).

Лектор:

— Передвижение себя самим собою мы называем ходьбой.

Купальные трусы на восемнадцать пуговиц, как баян.

Ребенок — лысому человеку:

— Дядечка, у тебя не голова, а муходром.

Амплуа: социальная зануда.

Платье с узором «грибы-ягоды».

Крепко Ванька печку сложил: аж дым с трубы нейдет.

Учительницу, которая обожает читать нотации, вместо Натальи называли Нотацией Николаевной.

— Чему вас учили в детском саду?

— Наш учили не боятьша кошек.

— Я являюсь автором романа «Баранина» о проблемах мяса и шерсти.

Его сочинения напоминали плов: нарочито-восточный стиль, жирные поучения и сухожилия мыслишек.

Молодой человек с лицом, осатаневшим от гордости по тому случаю, что он считает себя красивым.

Оратор на юбилее говорил загадочно и значительно, как гадалка.

— Честь нашего рыёна требует того, товарищи!

Зверски курносое лицо!

Ребенок, потерявший ключ к заводной игрушке, весь вечер повторял:

— Где хлюч?

Мерцающая улыбка «а я что-то знаю» обычно озаряет лицо блудницы или идиота…

Будь такое лицо, как у этой «дамы», у кого-нибудь из мужчин, — говорили бы, что у него грубое лицо.

Бытовая повесть «Суровые портянки».

— Нет, вы знаете, я изо всех театров люблю ресторан.

У нее серьги, как изразцы для печки.

Коловоротное сопрано.

Кошка-самоснабженка.

Тётка-невидимка.

В техникуме нарпита: доцент кафедры холодных закусок.

— У нее платье в клеточку, сшито в ёлочку.

— У нас в Ливнах в старое время купец трех жен насмерть защекотал.

— Нам за границей давали кофе прямо в койку.

— Райпсих нашего района.

— У них такая комфортомебельная обстановка!..

На шее у нее ожерелье из фаянсовых деталей электропроводки.

В зоопарке:

— Девушка, как тут пройти к бегемоту?

— Напрасно идете: бегемот бюллетенит.

Ел желе вилкой.

— Да-а-а… Ну, царь-девица, конечно, увидала, что Иван-царевич разрублен на куски. Сейчас же она ему оказала первую помощь: спрыснула живой водой с пенициллином. Иван-царевич ожил, вынес царь-девице благодарность и опять возгласил: «А ну, все на борьбу с Кощеем!»

— И тогда он им устроил банкет в шалмане.

Оратор:

— Это должно стать на несколько иные ноги!

Киностудия «Диэтфильм».

— Я читала сочинение Толстого «Поликлинушка».

— Нашим маникюршам промфинплан выдан в пальцах — что-то около пяти тысяч пальцев на квартал…

Театр кинохроники называли в городе так: «Дела давно минувших дней».

— А Оля сидела, не находя себе места.

— Видела я Васю во сне… будто молодой, красивый… но — лысый!..

— Если взять весь земляной шар…

У нее своя арифметика идиотки:

— Если мне за таз дают пятнадцать рублей, а ко мне приехала моя тетя, которой я не видела двадцать лет, так ясно, что я таз не продам, а отдам тете!..

И правда: двадцать ведь больше пятнадцати…

Читали вслух длинную резолюцию, которую надо было утвердить. Это были двадцать пять страниц обычной бюрократической болтовни. Дочитали. Председательствующий спросил:

— Кто хочет высказаться?

И молодая длинноносая бюрократка в очках почти простонала в истоме, оценивая резолюцию:

— Хорошо-о-о…

— Она — знатный человек. Женщина выдающаяся. Чем у нее муж занимается?

— Ничем. Так — приженер… При своей жене то есть.

— Что это собачка у вас такая худая, товарищ сторож?

— А!.. Если этой собаке создать условия, она перестанет сторожить.

Из «заявления»: «…и к тому же окончательно распоясавшийся Пантюхин перекусал большинство жильцов нашей квартиры посредством своей собаки».