Мария Камминз - Фонарщик

Вилли был прилежен и старателен; до двенадцати лет он учился в школе. Несмотря на свою любовь к книгам и учению, Вилли всегда стремился работать, чтобы помочь семье. Когда ему исполнилось двенадцать, он поступил помощником к аптекарю. Жалованье было скромным, но все же это было большое подспорье для миссис Салливан.

Отсутствие Вилли заметно чувствовалось в доме. В течение недели мальчик разве что изредка забегал к матери повидаться. Зато в субботу он обязательно приходил и оставался на воскресенье. Для миссис Салливан это был двойной праздник.

Возвратившись в этот вечер домой, Вилли долго беседовал с матерью и дедом. Говорили о хозяине аптеки, о его семье, о делах магазина и о разных происшествиях. Миссис Салливан интересовалась всем, что так или иначе касалось мальчика; дед хотя и делал вид, что не слушает, но подчас тоже вставлял свое слово. И всегда с упреками: он не доверял людям, не верил в их искренность и честность.

Сегодня мистер Купер был более раздражителен, чем обычно, и, уходя спать, не смог удержаться, чтобы не заметить, что Герти принесет мистеру Флинту немало горя и он поступит глупо, если немедленно не отправит ее в приют.

Старик ушел. Вилли с матерью сидели молча. Вдруг Вилли воскликнул:

— Почему, мама, дедушка так ненавидит весь мир?

— Но он никого не ненавидит, Вилли.

— О! Да, конечно, я знаю! Я не это хотел сказать. Почему он не верит, что могут быть добрые люди?

— Не удивляйся, голубчик, — ответила миссис Салливан. — Дедушка был очень несчастлив, перенес много тяжких испытаний, поэтому он все видит в черном свете. Но не надо обращать на это внимания, Вилли. Будь хорошим, старайся добиться лучшего в жизни, и он будет гордиться тобой. Не сомневайся, что он очень доволен, когда слышит хорошее о тебе. Он возлагает большие надежды на твое будущее.

И в душе Вилли не осталось обиды на деда.

У Вилли с этих почти еще детских лет уже была определенная цель в жизни, и он умел идти к ней твердо и неуклонно. Дед был стар, мать — слабая женщина; оба смотрели на Вилли как на свою опору в старости.

И мальчик решил, что оправдает их надежды; он будет работать и обеспечивать стариков. Но это было дело будущего. А сейчас следовало заняться уроками. Закончив их, Вилли, как обычно, прочитал главу из Библии и отправился спать.

После ухода Вилли Герти долго молча рассматривала беленькую статуэтку и о чем-то думала.

Труман подошел к девочке и, взяв ее за подбородок, спросил:

— Ну, как тебе понравился Вилли? Умный мальчик, правда?

— Да, — ответила Герти.

— Хочешь с ним подружиться?

— Очень.

Но все ее внимание поглощал теперь маленький молящийся Самуил.

— Да, — рассеянно повторила Герти. — Дядя, — вдруг спросила она, — а зачем мой Самуил молится Богу? Вили говорит, что этого мальчика зовут Самуил и что он стоит на коленях, потому что молится Богу, который живет на небе. Я что-то не понимаю… А ты?

Труман взял статуэтку, повертел ее и сказал:

— Пожалуй, что и так. Ребенок молится, это верно. Но почему он назвал его Самуилом — не знаю.

— А зачем он молится, дядя Тру?

— Просит, чтобы Бог помог ему быть хорошим и добрым.

— Разве Бог может сделать нас хорошими?

— Конечно, ведь Бог всемогущ.

— Как же Он может нас слышать?

— Он видит и слышит все, что делается на свете.

Герти еще долго расспрашивала, но Труман смог ей ответить не на все вопросы: он просто никогда об этом не думал. Он веровал в Бога по-детски и поступал так, как подсказывала ему совесть. И, может быть, лучше других выполнял заповеди Христа. Герти должна была удовлетвориться тем, что Бог на небесах, что Он всемогущ и что молитва помогает людям быть хорошими и добрыми.

Было уже поздно.

Герти улеглась в своей новой спальне, но долго еще лежала с открытыми глазами. И здесь, как когда-то на чердаке у Нэнси Грант, возле ее постели было окно. Звезды ярко сияли. Глядя на них, она почувствовала прежнее желание узнать, кто зажег эти далекие огоньки.

И вот в ее голове внезапно мелькнула мысль: «Это же Бог зажег звезды! Как же Он должен быть велик!»

Герти встала с постели и подошла к окну; опустившись на колени, она сложила руки, как маленький Самуил, и подняла глаза к небу. Она ничего не говорила, ни о чем не просила. Сердце ее сильно билось. И каждая ее слеза, каждое биение ее сердца были молитвой. И Бог услышал и внял этой мольбе бедного ребенка, и благословение снизошло на эту душу.