Балакин забарабанил пальцами по одеялу, выдержал приличествующую просьбе паузу и сказал:
— Ну ладно, я подумаю…
Как в тумане Галя вспоминает те минуты, когда артист Балакин стал рассказывать о своей чудовищно нелегкой творческой судьбе. Распределение ролей, репетиции, прогоны, гастроли…
— Аплодисменты, цветы — все это фигня, Галочка. Потому что за каждым хлопком в ладоши, за каждым лепестком розы — моя испарина, пот, ни с чем не сравнимый творческий пот. Который час? — без перехода, встревоженно спросил Балакин.
И только этот будничный «который час» вывел Галю из оцепенения. Молитвенно сложенные руки безвольно опустились на колени.
— Пять минут первого, — ответила она.
— А мне на двенадцать укольчик прописан. Но, я думаю, пять минут не страшно.
— Конечно, не страшно.
— Ох, и не люблю я эти уколы! — поворачиваясь на живот, пожаловался артист Балакин и чуть-чуть приспустил больничные штаны. — Потом неделю сидишь, как на еже.
Галя принесла шприц, отломила головку у ампулы и сделала укол.
— Ой, что это на лопатку попало? — спросил Балакин.
Ну не скажет ведь Галя, что это ее слеза капнула ему на спину…
Жил человек. Не знал ни горюшка, ни забот. Работал. Получал, какую положено, зарплату. Однажды он заметил, что его сосед Пал Палыч палец о палец не ударит, а живет припеваючи. Человек полюбопытствовал: как это так? Наверное, жулик ты, Пал Палыч?
Пал Палыч оглянулся, достал из кармана деньги и прошептал:
— Возьми и помалкивай.
Человек повертел в руках деньги, пообещал:
— Буду молчать.
— А я не буду! — услышал он голос.
— Кто ты?
— Совесть. Иди в милицию и все расскажи.
Человек думал-думал, а когда посчитал деньги, в милицию не пошел.
Совесть бесновалась всю ночь. Она бросала хозяина то в жар, то в холод — вскрикивала, больно стучала в грудь, словом, мучила. Чуть свет человек непечатно выругался и вернул деньги Пал Палычу:
— Совесть не позволяет.
— А ты ее заглуши.
— Как?
— Стопкой!
После пятой стопки Совесть и впрямь заглохла. А утром человек понял, что Совесть теперь ни за какие деньги не назовешь чистой.
И что удивительного! Чем рьянее человек помогал Пал Палычу, тем слабее был ее голос. А если Совесть порою и пробовала орать благим матом, человек ее — стопкой, стопкой, стопкой…
Впрочем, это случалось все реже и реже. Совесть — грязная, как сто чертей — сама приходила к человеку и требовала:
— Заглуши!
Человек наливал стопку, еще одну, еще… А потом, обнявшись и обливаясь слезами, они вспоминали доброе старое время, когда чистыми ходили, уважаемыми.
Вскоре Совесть куда-то запропастилась. Человек поискал ее, поискал, плюнул и сказал:
— Проживу без нее!
И вот ведь, что странно. Об этом все узнали. Потому что когда человек показывался на улице, люди останавливались и говорили своим спутникам:
— Это тот самый, что совесть потерял…
Аксакал приехал в субботу, к вечеру. Машина с шашечками по бортам затормозила прямо у подъезда, и шофер сказал:
— Это здесь. С чемоданчиком помочь?
Старик не издал ни звука, распахнул дверцу и степенно, заложив правую руку за спину, направился к подъезду.
— Ишь, какой гордый! — удивился шофер, но тем не менее подхватил чемодан и засеменил следом за пассажиром.
На площадке третьего этажа старик костяшками пальцев постучал в ближайшую дверь. Дверь распахнулась, и перед аксакалом, вытирая фартуком руки, предстала миловидная женщина.
— Здравствуй, айналайн!
— Здравствуйте, ата, — женщина поклонилась. — Проходите, пожалуйста, в комнату.
— Алдан, к нам гость! — крикнула она.
— Здравствуй, сынок, — сказал старик и протянул руку.
Алдан почтительно пожал ее и посторонился, пропуская в комнату старика и шофера. Шофер поставил чемодан и сказал:
— Два шестьдесят.
Старик был на редкость немногословным. Когда Алдан предложил ему сесть за кухонный стол, гость поднял глаза и парень смутился.
— Извините, ата. — Алдан с кушетки сбросил на пол ковер, из кладовой извлек низенький столик, из подушек соорудил удобное сиденье и сказал:
— Сейчас будем пить чай.
Старик чуть поласковее посмотрел на Алдана и, покряхтывая, расположился у столика. Алдан бросился на кухню.
— Кто это? — спросил он у жены.
Бахыт удивленно воззрилась на Алдана.
— Я думала, это твой родственник, — ответила она и сразу предложила: — А ты спроси у него?
Читать дальше