Алексис Киви - Семеро братьев

Следуя народным представлениям о естественной правде жизни и о равных правах каждого человека на вольное существование, братья восстают против окружающего их мира, этой «кучи навоза», этой «ямы», этого «преддверия ада», они сетуют на неправедный суд с его запутанными следствиями и крючкотворством законников, проклинают попов и чиновников с их книгами и протоколами, бегут адских соблазнов большого города.

Бунтарское начало, заложенное в образах главных героев и вместе с тем в самом романе, находит выражение и в острых сатирических портретах, рассыпанных по страницам книги. Осмеянию и разоблачению за жестокость, непроходимую тупость, корыстолюбие и стяжательство, суетность и тщеславие подвергаются представители церкви и государственной власти, помещики и городские господа. В рассказах Юхани о жизни в городе (он побывал там, когда гнал на продажу быков помещика Виэртолы) отразился трезвый, насмешливый взгляд жителя деревни на тонкие ухищрения «цивилизации». Таково картинное описание кокетливых модных щеголей и франтих на улицах города Турку. А пьяная импровизация Лаури на камне Хийси — не что иное, как пародийное воспроизведение церковной проповеди.

Антикапиталистические и антиклерикальные мотивы рассеяны по всей книге и затихают лишь к концу ее, когда писатель отступает от своих разоблачающих устремлений ради примирения с действительностью.

Положительные знания братьев ограничены житейской практикой окружающего их мира. Они знают свою родную деревню, свое полунищее крестьянское хозяйство, хорошо знают и любят лес, поле, речку и их обитателей.

Источник просвещения для братьев — рассказы их слепого дядюшки, бывшего моряка, много повидавшего на своем веку. Он рассказывает им старинные предания, толкует о важных событиях в различных государствах, посвящает их в библейские притчи и чудеса. Многочисленные библейские мотивы, вошедшие в каждодневный обиход братьев, часто даже комически переосмысленные, восприняты ими отнюдь не в соответствии с официальной церковной догмой, а скорее в противовес ей, в плане некоей патриархальной «естественной», «личной» религии. Библейская мифология, так же как мифы и легенды родины семерых братьев, создают для них некий арсенал житейской мудрости, собрание ярких образов, насыщенных обобщающим жизненным содержанием и пригодных для каждодневного употребления. Лишь к концу книги, в ее «примиряющих», компромиссных главах, к этим патриархальным библейским и сказочным мотивам прибавляются элементы официальной религиозности и церковного послушания.

В начале книги и на ее протяжении братья предстают перед нами как семь «естественных» натур, семь эпических героев, которым современная действительность наносит ряд обид: любимая девушка смеется над ними и над их бедностью, пономарь дерет их за волосы — они неспособны к учению, деревенская молодежь издевается над ними за их наивную отсталость. В конце концов, сдав в аренду свой старый дом, они отправляются в лес, — «построить новую избу и заодно обновить свои сердца», — то есть образуют некую дикую, варварскую лесную утопию, которая искусственным образом воссоздает давно ушедшие в прошлое формы существования.

В некотором роде образы семи братьев — героев романа Киви, — которых столь негостеприимно встретила современная действительность, увидев в них лишь тупых, неуклюжих, упрямых парней, можно сопоставить с образами античных богов, свергнутых со своих пьедесталов и влачащих жалкое существование в народных поверьях средневековья, в эпоху господства христианской религии, как об этом писал Генрих Гейне. Гейне назвал одно из своих произведений на эту тему «Боги в изгнании». Утративших свое величие и отвергнутых обществом, героев Киви также можно было бы назвать «богатырями в изгнании». Характерно, что и сам автор иной раз, в порядке образного сравнения, называет их богатырями. Так говорит он, например, о Тимо, когда тот ввязывается в драку с деревенскими парнями.

Эпическая мощь и прямодушие братьев не нужны современной действительности, построенной на мелочном быте, на жестокости, лжи и корысти. Их стихийные чувства, их первозданная наивность на фоне окружающей жизни оборачиваются глупостью, тупым непониманием, нежеланием усвоить простейшие вещи. И действительность не испытывает жалости к этим большим, непослушным, упрямым детям и, жестоко обидев, отрекается от них.

Как реагируют братья на эти обиды? Они по-детски простодушны в своем гневе и жажде мести, но и по-детски обижаются и приходят в отчаяние. Они готовы заплакать не только от обид, нанесенных им свирепыми людьми, но и от тех неприятностей, которые они испытывают по собственной вине.