Александр Дюма - Дюма. Том 03. Две Дианы

— О, ваша светлость, — ответил Габриэль, — я ваш душой и телом! Моим первым желанием было получить возможность поверить в себя самого и внушить эту веру другим. И вот я проникся некоторым доверием к себе, и вы удостоили меня уважения… Итак, моя цель покамест достигнута. Возможно, в будущем у меня появится иная цель, и тоща, раз уж вы соблаговолили предложить мне такой великолепный союз, я прибегну к вашей помощи… Вы же до тех пор можете быть уверены, что я ваш на жизнь и на смерть.

— В добрый час, Per Вассо, как говорят эти пьянчуги кардиналы. Будь спокоен, Габриэль: Франциск Лотарингский, герцог де Гиз, в любом деле горячо поддержит тебя в твоей любви или в твоей ненависти. Ведь нами втайне движет либо то, либо другое из этих чувств, верно же?

— Но, возможно, и то, и другое, ваша светлость.

— Ах, вот как? Но если так переполнена душа, как не излить ее перед другом?

— Беда моя в том, ваша светлость, что я почти знаю, кого люблю, и совсем не знаю, кого ненавижу.

— Правда? А вдруг у нас общие враги? Не замешался ли в их среду этот старый распутник Монморанси?

— Вполне возможно, ваша светлость, и если мои подозрения основательны… Однако сейчас не обо мне идет речь, а о вас и о великих ваших замыслах. Чем могу я быть полезен вам, ваша светлость?

— Прежде всего тем, что ты прочтешь мне письмо моего брата, кардинала Лотарингского.

Распечатав и развернув письмо, Габриэль взглянул на него и возвратил бумагу герцогу:

— Простите, ваша светлость, письмо написано особым шифром, я не сумею его прочитать.

— Ах, вот оно что!.. Значит, это письмо особенное, к нему нужна решетка… Подождите, Габриэль.

Он отпер железный резной ларец, достал из него лист бумаги с расположенными в определенном порядке прорезями и, наложив его на письмо кардинала, сказал Габриэлю:

— Возьмите теперь и читайте!

Тот, казалось, колебался. Тоща Франциск взял его руку, пожал и повторил, доверчиво глядя на молодого человека:

— Читайте же, мой друг.

Виконт д’Эксмес прочитал вслух:

— "Господин мой, высокочтимый и знаменитый брат (когда же смогу я называть Вас коротко "государь"?)…"

Габриэль опять приостановился, а герцог улыбнулся:

— Вы удивлены, Габриэль, но, надеюсь, ни в чем не заподозрили меня. Да сохранит господь корону и жизнь государю нашему Генриху Второму. Но трон французский — не единственный на свете. Раз уж случай привел нас к полной откровенности, то я не хочу ничего таить от вас и посвящу вас, Габриэль, во все мои замыслы и мечты.

Герцог встал и принялся расхаживать по шатру.

— Наш род, породнившийся со столькими королевскими домами, может, по-моему, притязать на самые высокие посты в государстве. Но притязать — это еще ничего не значит… Я же хочу добиться… Наша сестра — королева Шотландская; наша племянница Мария Стюарт помолвлена с дофином Франциском; наш внучатый племянник герцог Лотарингский — будущий зять короля… Итак, мы вправе притязать на Прованс и на Неаполь. Удовлетворимся временно Неаполем. Разве эта корона не больше к лицу французу, чем испанцу? Для чего я прибыл в Италию? Для того, чтобы взять ее. Мы в родстве с герцогом Феррарским, в свойстве с Караффа, племянниками папы. Павел Четвертый стар; мой брат кардинал Лотарингский наследует ему. Неаполитанский трон шатается, я взойду на него. Вот отчего, свидетель Бог, оставил я позади себя Сиену и Милан и сделал бросок к Абруццо. Это была великолепная мечта, но очень боюсь, что она покамест останется только мечтою. Вспомните, Габриэль, у меня не было и двенадцати тысяч солдат, когда я перешел Альпы. Но семь тысяч солдат обещал мне герцог Феррарский, а Павел Четвертый и Караффа похвалялись, что под их влиянием восстанет могущественная партия в Неаполитанском королевстве. Они сами обязались помочь мне людьми, деньгами, снабжением — и не прислали ни единой души, ни единого фургона, ни единого экю. Мои офицеры колеблются, мое войско ропщет. Но все равно, я пойду до конца! Только крайняя необходимость заставит меня покинуть эту землю обетованную, которую я попираю, и если я покину ее, то еще вернусь сюда, еще вернусь!

Герцог топнул ногою о землю, словно для того, чтобы вступить во владение ею. Его глаза сверкали. Он был великолепен.

— Ваша светлость, — воскликнул Габриэль, — как я горжусь теперь тем, что смог принять участие в столь славных начинаниях!

— А сейчас, — улыбнулся герцог, — получив от меня двойной ключ к этому письму моего брата, вы сможете, полагаю, прочесть его и понять. Итак, я вас слушаю.