Александр Дюма - Дюма. Том 06. Сорок пять

— Я бы взял только кирасу.

— Вы покупаете только кирасы?

— Да.

— Странно. Ведь вы же в конце концов все перепродаете на вес, так вы, по крайней мере, сами заявляли, а железо всегда железо.

— Это верно, но, знаете ли, предпочтительно…

— Как вам угодно: купите одну кирасу… или, пожалуй, вы правы: не надо ничего покупать.

— Что вы хотите сказать?

— Хочу сказать, что в такое время, как наше, оружие может каждому пригодиться.

— Что вы! Сейчас ведь мир.

— Друг любезный, если бы у нас царил мир, никто бы, черт возьми, нс стал скупать кирасы. Мне вы этого не рассказывайте.

— Сударь!

— Да еще скупать их тайком.

Торговец сделал движение, видимо, намереваясь удалиться.

— Но, по правде сказать, чем больше я на вас гляжу, — сказал буржуа, — тем сильнее во мне уверенность, что я вас знаю. Нет, вы не Никола Трюшу, но я вас все-таки знаю.

— Молчите!

— И если вы скупаете кирасы…

— Так что же?

— Так я уверен, ради дела, угодного Богу.

— Замолчите!

— Вы меня просто восхищаете, — произнес буржуа, протягивая с балкона длиннющую руку, которая крепко вцепилась в руку торговца.

— Но вы-то сами кто такой, черт подери?

— Я Робер Брике, по прозванию “гроза еретиков”, лигист и пламенный католик. Теперь я вас безусловно узнал.

Торговец побледнел как мертвец.

— Вы Никола… Грембло, кожевник из “Бескостной коровы”.

— Нет, вы ошиблись. Прощайте, мэтр Робер Брике, очень рад, что с вами познакомился.

И торговец повернулся спиной к балкону.

— Что же это, вы хотите уйти?

— Как видите.

— И не возьмете у меня доспехов?

— Я же сказал вам, что у меня нет денег.

— Я пошлю с вами своего слугу.

— Это невозможно.

— Как же нам тогда сделать?

— Да никак: останемся каждый при своем.

— Ни за что, разрази меня гром, уж очень мне хочется покороче с вами познакомиться.

— Ну, а я хочу поскорее с вами распрощаться, — ответил торговец. Решив на этот раз бросить свои кирасы и все потерять, лишь бы его не узнали, он дал тягу.

Но от Робера Брике было не так-то легко избавиться. Перекинув ногу через перила балкона, он спустился на улицу, причем ему даже не пришлось прыгать, и, пробежав шагов пять-шесть, догнал торговца.

— Вы что, с ума сошли, приятель? — спросил он, кладя большую руку на плечо бедняги. — Если бы я был вам не друг и хотел, чтобы вас арестовали, мне стоило бы только крикнуть: как раз сейчас стража проходит по улице Августинцев. Но черт меня побери, если я не считаю вас своим другом. И вот вам доказательство: теперь-то я безусловно припоминаю ваше имя.

На этот раз торговец рассмеялся.

Робер Брике загородил ему дорогу.

— Вас зовут Никола Пулен, — сказал он, — вы прево, чиновник парижского городского суда. Я же помнил, что тут не без какого-то Никола.

— Я погиб! — прошептал торговец.

— Наоборот: вы спасены, разрази меня гром. Никогда вы не сможете совершить ради святого дела все то, что намерен совершить я.

Никола Пулен застонал.

— Ну-ну, мужайтесь, — сказал Робер Брике. — Придите в себя. Вы обрели брата, брата Робера Брике. Возьмите одну кирасу, а я возьму две другие. Сверх того я дарю вам свои наручни, набедренники и перчатки. А теперь — вперед, и да здравствует Лига!

— Вы пойдете со мной?

— Я помогу вам донести куда следует доспехи, благодаря которым мы одолеем филистимлян: указывайте дорогу, я следую за вами.

В душу несчастного судейского чиновника запала искра вполне естественного подозрения, но она погасла, едва вспыхнув.

“Если бы он хотел погубить меня, — подумал Пулен, — стал бы он признаваться, что я ему знаком?”

Вслух же он сказал:

— Что ж, раз вы непременно этого желаете, пойдемте со мной.

— На жизнь и на смерть с вами! — вскричал Робер Брике, сжимая в своей руке руку вновь обретенного союзника. Другой рукой он ликующим жестом высоко поднял свой груз железного лома.

Оба пустились в путь.

Минут через двадцать Никола Пулен добрался до Маре. Он был весь в поту, разгоряченный не только быстрой ходьбой, но и живостью беседы на политические темы.

— Какого воина я завербовал! — прошептал Никола Пулен, останавливаясь неподалеку от дворца Гизов.

“Я так и полагал, что мои доспехи дойдут сюда”, — подумал Брике.

— Друг, — сказал Никола Пулен, с трагическим видом поворачиваясь к Брике, стоявшему тут же с самым невинным выражением лица, — даю вам одну минуту на размышление, прежде чем вы вступите в логово льва. Вы еще можете удалиться, если совесть у вас не чиста.