Александр Дюма - Дюма. Том 06. Сорок пять

Затем, прежде чем подкрепиться самому, он отправился проверить сторожевые посты. Спустя полчаса он вернулся. Этого получаса ему было вполне достаточно, чтобы обеспечить питанием и квартирами всех своих людей и отдать необходимые распоряжения на случай внезапного нападения голландцев. Несмотря на то что он просил онисцев ужинать без него, они до его прихода ни к чему не притрагивались, однако сели за стол, и некоторые от усталости задремали прямо на стульях.

При появлении графа спящие проснулись, а те, кто бодрствовал, вскочили на ноги. Анри обвел взглядом просторную комнату.

Медные лампы, подвешенные к потолку, отбрасывали тусклый свет и дымили.

Вид стола, уставленного пшеничным хлебом, жареным окороком и кружками пенящегося пива раздразнил бы аппетит не только у людей, не евших и не пивших целые сутки.

Анри указали на оставленное для него почетное место.

Он уселся и указал:

— Приступайте, господа.

По тому, как бойко ножи и вилки застучали по фаянсовым тарелкам после того, как были произнесены эти слова, Анри мог заключить, что их ждали с некоторым нетерпением и приняли с величайшей радостью.

— Кстати, — спросил он онисского офицера, — нашлись наши моряки?

— Да, сударь.

— Где же они?

— Вон там, в самом краю стола.

Действительно, офицеры сидели не только в дальнем конце стола, но и выбрали самое темное место во всей комнате.

— Господа, — сказал им Анри, — вам там неудобно сидеть, и вы, сдается мне, ничего не едите.

— Благодарствуйте, граф, — ответил один из них, — мы очень устали и гораздо больше нуждаемся в отдыхе, чем в пище. Мы уже говорили это господам кавалеристам, но они настояли на том, чтобы мы сели ужинать, утверждая, что таков ваш приказ. Для нас это большая честь, и мы вам очень благодарны. Но все же если, не задерживая нас дольше, вы были бы так добры, что велели бы предоставить нам комнату…

Анри слушал с величайшим вниманием, но было ясно, что голос собеседника интересует его больше, чем сам ответ.

— Ваш товарищ такого же мнения? — спросил он, когда морской офицер замолчал.

При этих словах дю Бушаж так испытующе смотрел на второго офицера, низко нахлобучившего шляпу и упорно молчавшего, что все сидевшие за столом тоже стали к нему приглядываться.

Вынужденный хоть что-нибудь ответить, офицер еле внятно пробормотал:

— Да, граф.

Услышав этот голос, Анри вздрогнул. Затем он встал и решительно направился туда, где сидели оба офицера. Все присутствующие с напряженным вниманием следили за действиями Анри, явно свидетельствовавшими о его крайнем удивлении.

Анри остановился подле обоих офицеров.

— Сударь, — обратился он к тому, кто говорил первым, — окажите мне одну милость.

— Какую же, граф?

— Убедите меня в том, что вы не родной брат господина Орильи или не сам господин Орильи.

— Орильи?! — вскричали все присутствующие.

— А вашего спутника, — продолжал Анри, — я покорнейше прошу слегка приподнять шляпу, закрывающую его лицо, иначе мне придется назвать его принцем и низко склониться перед ним.

И, говоря это, Анри снял шляпу и отвесил незнакомцу почтительный поклон.

Тот поднял голову.

— Его высочество герцог Анжуйский! — в один голос закричали кавалеристы.

— Герцог жив!

— Ну что ж, господа, — сказал морской офицер, — раз бы готовы признать вашего побежденного, скитающегося принца, я не стану больше препятствовать изъявлению чувств, которые меня глубоко трогают. Вы не ошиблись, господа, перед вами герцог Анжуйский.

— Да здравствует его высочество! — дружно закричали кавалеристы.

Как ни искренни были эти приветствия, герцога они смутили.

— Потише, господа, потише, — сказал он, — прошу вас, не радуйтесь больше меня удаче, выпавшей на мою долю. Я счастлив, что не погиб, но поверьте — не узнай вы меня, я не стал бы первым хвалиться тем, что сохранил жизнь.

— Как, ваше высочество! — воскликнул Анри, — вы меня узнали, вы оказались среди французов, вы видели, как мы сокрушались о вашей гибели, и вы не открыли нам, что мы печалимся понапрасну?

— Господа, — ответил герцог, — помимо множества причин, в силу которых я предпочитал остаться неузнанным, признаюсь вам, что, раз уж меня считали погибшим, я не прочь был воспользоваться случаем, который мне вряд ли еще представится при жизни, и узнать, какое надо мной будет произнесено надгробное слово.

— Ваше высочество, что вы!