Александр Дюма - Дюма. Том 06. Сорок пять

Господин де Луаньяк сделал Эрнотону знак пройти в маленький кабинет, расположенный в конце комнаты, нечто вроде приемной, где этот неумолимый судья произносил свои приговоры.

— Разве можно так вести себя, сударь? — сразу же сказал он. — Если я правильно считаю, вот уже пять дней и пять ночей вы отсутствуете — и это вы, вы, которого я считал одним из самых рассудительных, даете пример такого нарушения правил!

— Сударь, — ответил Эрнотон с поклоном, — я делал то, что мне приказали.

— А что вам приказали?

— Мне приказали следовать за герцогом Майенским, и я следовал за ним.

— Пять дней и пять ночей?

— Пять дней и пять ночей.

— Значит, герцог уехал из Парижа?

— В тот же вечер, и мне это показалось подозрительным.

— Вы правы. Дальше?

Тогда Эрнотон стал пересказывать кратко, но с пылом и энергией смелого человека приключение на дороге и последствия, которые оно имело. Пока он говорил, подвижное лицо Луаньяка отражало все впечатления, которые рассказ вызывал в его душе.

Но когда Эрнотон дошел до порученного ему герцогом Майенским письма, Луаньяк воскликнул:

— Это письмо у вас с собой?

— Да, сударь.

— Черт возьми! Вот на что следует обратить внимание, — ответил капитан. — Подождите меня, господин де Карменж, или лучше, прошу вас, следуйте за мной.

Эрнотон последовал за Луаньяком и вошел вслед за ним в Конный двор Лувра.

Все готовились к выезду короля; экипажи выстраивались.

Г-н д’Эпернон смотрел, как пробуют двух лошадей, только что привезенных из Англии в подарок Генриху от Елизаветы; эти две лошади, отличавшиеся необыкновенной красотой, должны были именно в этот день быть впервые запряжены в карету короля.

Эрнотон остановился при входе во двор, а г-н де Луаньяк подошел к г-ну д’Эпернону и дотронулся до его плаща.

— Новости, господин герцог, — сказал он, — большие новости!

Герцог отошел от группы людей, с которыми стоял, и подошел к лестнице, по которой должен был спуститься король.

— Говорите, говорите, господин Луаньяк.

— Господин де Карменж приехал из-под Орлеана; господин де Майен лежит тяжело раненный в одной деревне.

Герцог вскрикнул, а затем повторил:

— Раненый!

— Более того, — продолжал Луаньяк, — он написал госпоже де Монпансье письмо, которое находится в кармане господина де Карменжа.

— Ого! — воскликнул д’Эпернон. — Тысяча чертей! Позовите господина де Карменжа, чтобы я сам мог с ним поговорить.

Луаньяк подошел и взял за руку Эрнотона, который, пока его начальники беседовали, почтительно держался в стороне.

— Господин герцог, — сказал он, — вот наш путешественник.

— Хорошо, сударь. У вас, насколько мне известно, письмо господина де Майена, — сказал д’Эпернон.

— Да, ваша светлость.

— Письмо, написанное в маленькой деревушке, недалеко от Орлеана?

— Да, ваша светлость.

— И адресованное госпоже де Монпансье?

— Да, ваша светлость.

— Будьте любезны передать мне это письмо.

И герцог протянул руку со спокойной небрежностью человека, которому достаточно выразить любую свою волю, чтобы ей тотчас же повиновались.

— Простите, господин герцог, — сказал Карменж, — вы приказываете мне отдать вам письмо господина де Майена к его сестре?

— Конечно.

— Господин герцог забывает, что это письмо мне доверено.

— Какое это имеет значение?

— Для меня огромное, ваша светлость: я дал господину герцогу слово, что это письмо будет передано лично герцогине.

— Кому вы служите, королю или герцогу де Майену?

— Я служу королю, ваша светлость.

— Отлично. Король хочет получить это письмо.

— Ваша светлость, вы — не король.

— По правде сказать, я думаю, что вы забываете, с кем вы говорите, господин де Карменж! — сказал д’Эпернон, бледнея от гнева.

— Напротив, я очень хорошо помню, ваша светлость, вот почему я и отказываюсь.

— Вы отказываетесь? Мне кажется, вы сказали, что отказываетесь, господин де Карменж?

— Именно так.

— Господин де Карменж, вы забываете вашу клятву верности!

— Ваша светлость, насколько я помню, до сих пор я клялся в верности только одной особе, и эта особа — его величество. Если король потребует у меня это письмо, он его получит, потому что король — мой господин, но короля здесь нет.

— Господин де Карменж, — сказал герцог, который, очевидно, все больше раздражался, в то время как Эрнотон, напротив, становился тем холоднее, чем больше проявлял упорство, — господин де Карменж, вы, как все ваши земляки, ослеплены своими успехами; ваша удача вас опьяняет, мой милый дворянчик; обладание государственной тайной ошеломило вас, как удар дубиной.