Александр Дюма - Дюма. Том 06. Сорок пять

— Черт возьми! — воскликнул командир. — Предательство! Заряжайте мушкеты: этот плут еще жив!

— Конечно, жив, — сказал Шико, глаза которого метали молнии; и, быстрый, как мысль, он бросился на командира, направив острие на его маску.

Но два солдата уже схватили его. Он обернулся, широким ударом шпаги распорол ляжку одному и освободился.

— Мальчишки несчастные! — кричал командир. — Аркебузы, черт вас дери!

— Прежде чем они зарядят , — сказал Шико, — я тебе выпущу кишки, негодяй, и перережу шнурки твоей маски, чтобы узнать, кто ты.

— Держитесь, сударь, держитесь, я защищу вас, — послышался голос, который показался Шико идущим с неба.

Это был голос красивого молодого человека, ехавшего на великолепной вороной лошади. У него в руках были два пистолета, и он кричал Шико:

— Наклонитесь! Наклонитесь, черт возьми! Да наклонитесь же!

Шико повиновался.

Раздался выстрел, и один из нападавших покатился к ногам Шико, выронив шпагу.

Между тем лошади бились в страхе; три оставшихся всадника хотели было сунуть ноги в стремена, но это им не удалось; молодой человек выстрелил еще раз, не целясь, и этот второй выстрел прикончил еще одного человека.

— Двое против двух, — сказал Шико, — великодушный спаситель, займитесь вашим, вот мой!

И он бросился на всадника в маске, который, дрожа от гнева и страха, тем не менее сражался как человек, умело владеющий оружием.

Со своей стороны молодой человек охватил туловище своего врага, сбил его, даже не взяв в руки шпагу, и связал своим ремнем, как овцу, предназначенную на убой.

Шико, увидев, что перед ним только один противник, обрел хладнокровие, а следовательно, и чувство превосходства. Он сильно толкнул своего врага, хотя тот был довольно солидной комплекции, загнал в придорожный ров и ловким ударом всадил ему шпагу между ребер.

Человек упал.

Шико прижал ногой шпагу побежденного, чтобы он не мог ее снова схватить, и обрезал кинжалом шнурки маски.

— Господин де Майен! — сказал он. — Черт возьми! Я так и думал.

Герцог не отвечал; он был без сознания, отчасти из-за потери крови, отчасти из-за удара при падении.

Шико почесал нос, как он делал всегда, когда ему предстоял какой-нибудь серьезный шаг; потом, подумав с полминуты, он завернул рукав, вытащил широкий кинжал и подошел к герцогу, чтобы попросту отрезать ему голову.

Вдруг он почувствовал, как кто-то схватил его за руку железной рукой, и услышал чей-то голос:

— Полегче, сударь. Нельзя убивать врага, лежащего на земле.

— Молодой человек, — ответил Шико, — вы спасли мне жизнь, это правда; я благодарю вас от всего сердца. Но позвольте мне дать вам небольшой урок, очень полезный в нашу эпоху морального разложения. Когда человек пережил за три дня три нападения, когда трижды его жизнь была в опасности, когда на нем еще не остыла кровь врага, выпустившего в него издали четыре пули из аркебузы без всякого повода с его стороны, словно он был взбесившимся волком, тогда, молодой человек, уж позвольте мне это сказать, смельчак имеет право совершить то, что собираюсь сделать я.

И Шико снова схватил своего врага за шею, чтобы довершить начатое.

Но и в этот раз молодой человек остановил его:

— Вы не сделаете этого, сударь, во всяком случае пока я нахожусь здесь. Нельзя допустить, чтобы вытекла вся кровь, которая уже льется из нанесенной вами раны.

— Ба! — удивился Шико. — Вы знаете этого негодяя?

— Этот негодяй — герцог де Майен, принц крови, равный по рождению многим королям.

— Тем более, — мрачно сказал Шико. — Но кто же вы?

— Я тот, кто спас вам жизнь, сударь, — холодно ответил молодой человек.

— И тот, кто, если не ошибаюсь, около Шарантона передал мне три дня назад королевское письмо?

— Вот именно!

— Значит, вы слуга короля?

— Да, имею эту честь, — сказал молодой человек с поклоном.

— И, будучи на службе у короля, вы щадите господина де Майена? Черт возьми, сударь, разрешите вам сказать, что это не похоже на доброго слугу.

— Я думаю, напротив, что именно я в этот момент и есть добрый слуга короля.

— Может быть, — грустно сказал Шико, — но сейчас не время философствовать. Как ваше имя?

— Эрнотон де Карменж, сударь.

— Хорошо, господин Эрнотон! Что мы будем делать с этой падалью, равной по величию всем королям земли? Ибо, предупреждаю вас, я должен ехать.