Даниил Хармс - Рассказы, сценки, наброски

Всё крайнее сделать очень трудно. Средние части делаются легче. Самый центр не требует никаких усилий. Центр – это равновесие. Там нет никакой борьбы.

Надо ли выходить из равновесия?

Путешествуя, не предавайся мечтам, а фантазируй и обращай внимание на всё, даже мелочи.

Сидя на месте, не верти ногами.

Всякая мудрость хороша, если её кто-нибудь понял. Непонятая мудрость может запылиться.

7 января 1937 года

(см. цикл «Случаи», №1)

У одной бабушки было во рту только четыре зуба. Три зуба наверху, а один внизу. Жевать бабушка этими зубами не могла. Собственно говоря, они ей были ни к чему. И вот бабушка решила удалить себе все зубы и вставить в нижнюю десну штопор, а в верхнюю маленькие щипчики. Бабушка пила чернила, ела бурачки, а уши прочищала спичками. У бабушки было четыре зайца. Три зайца наверху, а один заяц внизу. Бабушка ловила зайцев руками и сажала их в небольшие клеточки. Зайцы плакали и чесали задними ногами свои уши. Зайцы пили чернила и ели бурачки. Се-се-се! Зайцы пили чернила и ели бурачки!

(см. также стихотворение «Сюита»)

Некий Пантелей ударил пяткой Ивана.

И началась драка.

Елена била Татьяну забором.

Татьяна била Романа матрацом.

Роман бил Никиту чемоданом.

Никита бил Селифана подносом.

Селиван бил Семёна руками.

Семён плевал Наталье в уши.

Наталья кусала Ивана за палец.

Иван лягал Пантелея пяткой.

Эх, думали мы, дерутся хорошие люди.

Одна девочка сказала: «гвя».

Другая девочка сказала: «хфы».

Третья девочка сказала: «мбрю».

А Ермаков капусту из-под забора хряпал, хряпал и хряпал.

Видно вечер уже наступал.

Мотька с гавном наигрался и спать пошёл.

Моросил дождик.

Свиньи горох ели.

Рагозин в женскую баню подглядывал.

Сенька на Маньке верхом сидел.

Манька же дремать начала.

Потемнело небо. Заблистали звёзды.

Пот полом крысы мышку загрызли.

Спи, мой мальчик, и не пугайся глупых снов.

Глупые сны от желудка.

Брейте бороду и усы!

Вы не козлы, чтобы бороду носить.

Вы не коты, чтобы усами шевелить.

Вы не грибы, чтобы в шляпках стоять.

Эх, барышни!

Посдёргайте ваши шапочки!

Эх, красоточки!

Посдёргайте ваши юбочки!

Ну-ка ты, Манька Марусина,

Сядь-ка на Петьку Елабонина.

Вы не зебры, чтобы бегать с хвостиками.

Толстенькие девочки,

пригласите нас на праздники.

Ведите меня с завязанными глазами.

Не пойду я с завязанными глазами.

Развяжите мне глаза и я пойду сам.

Не держите меня за руки,

Я рукам волю дать хочу.

Расступитесь, глупые зрители,

Я, ногами сейчас шпыняться буду.

Я пройду по одной половице и не пошатнусь,

По карнизу пробегу и не рухну.

Не перечьте мне. Пожалеете.

Ваши трусливые глаза неприятны богам.

Ваши рты раскрываются некстати.

Ваши носы не знают вибрирующих запахов.

Ешьте суп – это ваше занятие.

Подметайте свои комнаты – это вам положено от века.

Но снимите с меня бандажи и набрюшники.

Я солью питаюсь, а вы сахаром.

У меня свои сады и свои огороды.

У меня в огороде пасётся своя коза.

У меня в сундуке лежит меховая шапка.

Не перечьте мне, я сам по себе, а вы для меня только четверть дыма.

13 января 1937 года

Сегодня я ничего не писал. Это неважно.

9 января

Жалобные звуки испускал Димитрий.

Анна рыдала, уткнувшись головой в подушку.

Плакала Маня.

– Федя, а Федя!

– Что-с?

– А вот я тебе покажу что-с!

(Молчание)

– Федя, а Федя!

– В чём дело?

– Ах ты, сукин сын! Ещё в чём дело спрашиваешь.

– Да что вам от меня нужно?

– Видали? Что мне от него нужно! Да я тебя, мерзавца, за такие слова… Я тебя так швырну, что полетишь, сам знаешь, куда!

– Куда?

– В горшок.

(Молчание).

– Федя, а Федя?

– Да что вы, тётенька, с ума сошли?

– Ах! Ах! Повтори, как ты сказал!

– Нет, не повторю.

– Ну то-то! Знай своё место! Небось! Тоже!

23 февраля 1937 года

Я подавился бараньей костью.

Меня взяли под руки и вывели из-за стола.

Я задумался.

Пробежала мышка.

За мышкой бежал Иван с длинной палкой.

Из окна смотрела любопытная старуха.

Иван, пробегая мимо старухи, ударил её палкой по морде.

С прогулки возвратясь домой,

Я вдруг воскликнул: Боже мой!