Карел Чапек: Трибунал

«А я-то, — пугается человек, — почему же во мне не звучит голос ответный? Почему ничто не подаст мне знака? Неужто никто и ничто не поможет мне?»

Кто-то из солдат заговорил, кто-то с трудом просыпался — полночь, смена караула. Ворча, кашляя, позвякивая амуницией, солдатик выходит на пост.

Офицер стряхнул с себя оцепенение и пошел обратно. В коридоре его приветствовал мерцающий свет фонаря — теплый, мягкий, ласковый, и человек подхватил светильник как друга и вышел с ним на перрон. У самой колеи три мертвых тела, трое убитых солдат. Ничего больше. Лунный свет, отливающий инеем, полон неземного безразличия.

У дощатых ворот сарая ходит солдат. Десять шагов туда, десять обратно; ярко поблескивает штык на поворотах. Песок перрона, рельсы, белый куб сарая — все белое, ослепительное, потустороннее, призрачное. Нет ничего. Ничего вообще. Одна Вселенная.

Офицер медленно возвращается в канцелярию, где вершил суд, ложится на диван, а на стол в головах ставит тусклый станционный фонарь: желтое маслянистое пламя пляшет, извивается, греет самое себя, и человек на диване не сводит с него глаз, пока не польются слезы и он не заснет в изнеможении и тоске.

Книга Карела Чапека «Мучительные рассказы» впервые вышла в 1921 г. в издательстве «Авентинум». Все рассказы сборника ранее были опубликованы в периодике. Включенные в данный том рассказы появились первоначально в следующей хронологической последовательности: «Отцы» («Червей», 1918, 7 марта), «Трое» («Люмир», 1919, 16 апреля), «В замке» («Республика», 1919, 16 апреля и 7 мая), «Деньги» («Люмир», 1920, 28 января), «Трибунал» («Орфеус», 1920, июль, № 1), «Рубашки» («Цеста», 1920, 3 декабря), «Жестокий человек» («Люмир», 1921, 20 января).

В основу рассказа «В замке» легли впечатления, навеянные пребыванием Чапека в качестве домашнего учителя в семье графа Владимира Лажанского( февраль-октябрь 1917 г.). В июле-августе 1917 г. Чапек писал С.-К. Нейману из Хыше у Подборжан, где находился замок графов Лажанских: «Я все еще в панском услужении, на этот раз в замке; и Вы, вероятно, представляете себе, что при таких обстоятельствах на душе накапливается столько горечи и унижения, что, как только пробуешь взяться за перо, письмо превращается в стенание».

То обращение «не к вере, а к сочувствию», которое явилось итогом «Распятия», получило, по словам Чапека, развитие в «Мучительных рассказах»: «И в „Мучительных рассказах“ в конце концов те же поиски терпимости, акцент на том, как трудно судить человека».

В предисловии к английскому изданию «Мучительных рассказов» Джон Голсуорси писал о Чапеке: «У него проницательный ум, беспристрастная и живая фантазия, истинный дар выразительности... хорошее вино само себя хвалит, и к хорошим рассказам не нужно предисловия; все, что я скажу: я прочел их с живейшим интересом — они проницательны, необычны, в них есть сила и есть букет». (J. Galsworthy. Foreword. — In: K. Čapek. Money and others stories. London, 1929, p. 5).

Перевод выполнен по тексту книги: K. Čapek. Boží muka. Trapné povídky. Praha, 1973.