Александр Куприн - Странный случай

– Вы позволите мне сесть вот здесь на ковре, у ваших ног?

– Если это вам доставляет удовольствие… Но с условием: не глядеть на меня так пристально и такими сладкими глазами… Ну рассказывайте что-нибудь интересное.

– Вы меня сразу ставите в безвыходное положение. Когда мне говорят: «Рассказывайте что-нибудь интересное», я совсем теряюсь…

– Бедняжка!

– Кроме того, ведь вы знаете, что, когда я около вас, я могу говорить и думать только об одном…

– Что я прекрасна и что вы меня боготворите?

– Что я вас боготворю и что…

– И что готовы отдать за меня жизнь? Ах, боже мой, как вы скучны! Я слышала это от вас, по крайней мере, тысячу раз…

– Других вы слушали благосклоннее…

– Не старайтесь казаться злым, мой маленький Мопассан. Я к вам гораздо снисходительнее, чем вы заслуживаете… Ай, ай, ай, как вы широко раскрыли глаза! Конечно, я к вам очень добра. Я позволяю вам безнаказанно говорить о вашей любви, не отказываю, когда вы просите поцеловать мою руку, не засыпаю, когда вы читаете вслух ваши новеллы… Неужели этого мало?

– Конечно, мало. Вы подали нищему корку хлеба и ставите это себе в заслугу. Вы ведь знаете, Нина Аркадьевна, вы не можете не видеть, как я вас люблю. Ни одна женщина никогда не ошибется в качестве того чувства, которое она внушает мужчине.

– Это я тоже слышала от вас.

– И вы верите мне?

– О, конечно! Я даже не даю себе труда сомневаться в этом.

– А я ненавижу вашу холодную иронию. Отчего же, если вы видите, как я мучусь, и если в вашем сердце нет даже искры чувства ко мне, отчего вы не прогоните меня из простой жалости?

– Но я вас и не удерживаю. Вы совершенно свободны. Я знаю только, что вы предпочтете мучиться подле меня, чем вдали, и я вам это милостиво разрешаю.

– Merci. Вы великодушны.

– Как королева?

– Нет, как тигрица.

– Ого! Мы становимся, кажется, немного дерзки?

– Ах, как бы я желал уметь быть дерзким! Тогда, наверно, вы не иронизировали бы так спокойно.

– О да, без сомнения, тогда бы наши роли мгновенно переменились. Я бы бросилась вам на грудь, умоляла бы вас о любви, может быть, даже заплакала бы. Но вы, наверно, отвернулись бы от меня с самым убийственным хладнокровием.

– Нет, не смейтесь над моими словами, Нина Аркадьевна! То, что я сказал про дерзость,– не шутка, не легонькая шпилька среди салонной болтовни, а глубокая и страшная истина, содержащая в себе всю психологию женского сердца. Не улыбайтесь заранее, я сейчас разъясню свою мысль. Впрочем, и мысль-то это не моя. У Шекспира в «Ричарде Третьем» она высказана с такой гениальною смелостью, что ужас охватывает, когда читаешь… Помните, там в первом действии за погребальной колесницей Генриха Четвертого идет его невестка леди Анна. Генрих Четвертый и муж леди Анны – Эдвард – убиты рукою Глостера (впоследствии Ричарда Третьего) – горбатого и хромого урода, но в то же время безгранично дерзкого человека.

Будь проклята рука убийцы злого,

– говорит леди Анна,—

И кровь того, кто эту кровь пролил.

Будь проклято и сердце, где сложилось

Решение на пагубное дело.

В этот момент показывается сам Глостер. Только у Шекспира и можно встретить такую чудовищную брань, какой осыпает леди Анна убийцу. Она плюет ему даже в глаза. Но Глостер говорит ей только о своей любви. И вот понемногу леди Анна остывает от своего озлобления, потом она уже слушает красноречивые слова Глостера и, наконец, даже принимает от него в подарок перстень.

Простися же со мной,—

просит Глостер леди Анну, уходящую от тела короля, и она уже не без кокетства отвечает ему:

Не много ль будет?

Но если ты склонил меня на лесть,

То можешь думать, что уж я простила.

Даже сам Глостер изумлен скоростью своей победы:

Как! я, зарезавший ее отца!

Как! я, зарезавший ее супруга,

Пришел к ней в час неслыханного гнева

С одним притворством дьявольским и – что же?

Она моя – наперекор всему!

Вот вам картина душевного мира женщины, картина, набросанная гигантскими, грубыми мазками, но как изумительно, как беспощадно верно! Зато только такие гении, как Шекспир, и осмеливаются бросать в глаза человечеству подобные сцены… И на самом деле: разве красота, или богатство, или талант покоряют женщину? Нет. Ничто, кроме страстного, напряженного желания обладать ею. «Любит тот, кто безумней лобзает!» – воскликнул один русский поэт. Правда, он перед этим ого­ворился: «Хороши только первые, робкие встречи».