Ричард Олдингтон - Семеро против Ривза

— Снимай пальто, — возбужденно затараторил мистер Ривз, — и садись. Эстер! Эстер! — крикнул он вслед удалявшейся горничной.

— Слушаю, сэр!

— Виски с содовой!

— Слушаю, сэр!

— Так-так-так! — радостно залопотал мистер Ривз, снова поворачиваясь к своему другу. — Ты великолепно выглядишь, Джо. Какие новости?

— У тебя, наверно, весь день сегодня уши горели, — сказал, устрашающе осклабившись, мистер Саймонс. — За ленчем собралась обычная наша компания — мы посадили Мерикейла на твое место, — и все только и говорили о том, какой ты славный малый, да как нам будет тебя недоставать, да как мы все тебе завидуем, ха, ха!

— Ха, ха! Славные они люди, славные! — рассмеялся мистер Ривз, щедро наливая виски себе и своему другу. — Вот никогда бы не подумал…

Миссис Ривз взвилась, словно подстреленный архангел, молча сложила свои крылышки и, не замеченная двумя друзьями, исчезла.

— Ну, как там шли сегодня дела? — с нескрываемым интересом спросил мистер Ривз.

— Да плохо, — сказал мистер Саймонс. — Думаю, оборот был не больше двухсот пятидесяти.

— Боже мой!

— Тебя-то, Джон, это больше уже не волнует!

— Да, пожалуй, — весело согласился мистер Ривз. — Повезло мне, Джо.

— Что и говорить. — И мистер Саймонc одним духом осушил до половины свой стакан.

— Послушай, — начал мистер Ривз, не в силах дольше сдерживаться, — я сейчас расскажу тебе, что сегодня произошло…

И мистер Ривз, всячески приукрашивая свой рассказ, поведал о состязании с мясником.

— Ха, ха, ха! — с медвежьей безудержностью расхохотался мистер Саймонс. — Отличная история, Джон!

— Лихо я натянул нос этому мяснику, — ликующе заключил мистер Ривз. — Ха, ха, ха!

— Послушай… — Мистер Саймонс обвел глазами комнату и только тут заметил исчезновение миссис Ривз. — Один из наших рассказал сегодня занятную историю.

— Какую? — сгорая от любопытства, спросил мистер Ривз, тоже наконец заметив отсутствие жены. — Ну, какую же, Джо?

— Так вот значит, — шу-шу-шу-шу, а потом пш-пш-пш-пш и — ха, ха, ха! — шу-шу-шу-шу…

— Ха, ха, ха! — залился смехом мистер Ривз. — Ха, ха, ха! Великолепная история, Джо! Ха, ха, ха!

— Ха, ха, ха! — гудел своим basso profundo [9]мистер Саймонс.

Ха, ха, ха! Ха, ха, ха!…

Так прошли утро и вечер первого дня Свободы мистера Ривза. Так протекали они и в дальнейшем — с незначительными изменениями. Просыпался он по-прежнему в семь тридцать и во избежание дискуссий по поводу ванной тотчас вставал. В результате утро у него получалось довольно длинное, но, поскольку ему вернули «кабинет», он мог торжественно удалиться туда с номером «Телеграфа» и там дать пищу мозгу, разгадывая кроссворд. Ленч он съедал в спокойной обстановке, дома: пришлось пообещать, что он не будет больше появляться в местных кабачках — кто-то видел его тогда, в тот первый день, и миссис Ривз заявила с несчастным, видом, что «весь Мэрвуд» говорит об этом и она просит его — ну, пожалуйста ! — подумать о детях и об их положении в обществе! Тогда мистер Ривз подыскал себе для компании отставного майора, с моноклем и в галстуке своего полка, который от скуки иной раз снисходительно соглашался сыграть с ним днем в гольф.

Ну и конечно, мистер Ривз занимался садоводством. Происходило это по большей части в «кабинете». Завороженный таблицами с яркими цветами и не менее цветистой прозой авторов, мистер Ривз уже видел, как его акр голого известняка превращается к середине лета в нечто вроде Хэмптон-Корта, а сам он прогуливается по участку, залитому теплым золотистым светом, вдыхая сладкие запахи и «наслаждаясь буйным праздником красок». Опьяненный более или менее безудержной фантазией, мистер Ривз выскакивал из кабинета в поисках Брауна и обнаруживал его — вот ведь никакого у человека воображения! — у грядки с гиацинтами, которую он систематически пропалывал, или возле его любимых, но ничем не примечательных фиалок, которые он то и дело рассаживал.

— Браун! — возбужденно взывал к нему мистер Ривз. — Браун! У меня возникла идея…

И когда идея была изложена — не слишком ясно, поскольку мистеру Ривзу не всегда удавалось как следует запомнить текст, — Браун неизменно качал головой и говорил: «Никакого толку от этого, сэр, не будет. Ветер вырвет их с корнем — всех подчистую».

Или же саркастически изрекал: «Что ж, сэр, если б вы могли поменять здесь почву, да подвести сюда воду, да избавить нас годика на два от морозов, тогда, пожалуй, можно бы их и вырастить».