Герберт Бейтс - Голос зимы

– Ну да, что-то такое… Ах, ну конечно. Как глупо с моей стороны. Конечно, вы без своего пуделя.

Темный гнев пронизал ее всю, и сердце забилось еще быстрее.

– Ах, не говорите мне о нем.

– Почему? Что случилось?

– Он опять вел себя очень, очень скверно, – сказала она. – Надоело это до смерти. Правда, он был немножко не в себе с того самого утра. Перестал слушаться. И все опрокидывает. Пришлось оставить его дома. С ним просто сладу не стало.

– Сколько ему лет? Может быть, стареет.

– Нет, дело не в этом.

Мистер Уиллоуби опять принял очень задумчивый вид и наконец промолвил:

– Сдается мне, что тот маленький эпизод его порадовал.

– Ах, так? Тогда могу сказать одно: он не заслужил этой радости.

– Там, внизу, он попросту надо мною смеялся.

– В самом деле? Тогда могу только сказать, что мне было не смешно.

И вдруг она почувствовала, что холод не только в воздухе, а еще пробежал холодок между нею и мистером Уиллоуби.

– Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Я даже думать о нем больше не хочу. Вы уже решили, как поступить?

– Вроде как решил. Наполовину. Вчера ездил посмотреть один трейлер. Его хозяйка – мой старый друг, она больше им не пользуется. Он стоит в фруктовом саду. Его можно получить почти задаром.

– И где это?

– В Суссексе. Место прелестное. Уединенное, но не так чтобы пустынное. Хороший лес. И есть речка. Я там мо-бы рыбной ловлей заняться.

– А вам не покажется там тоскливо? Ну, знаете, когда зима…

– Вероятно. Но это не было бы мне внове.

Эти слова проникли ей в самую душу. Теперь уже она сама не знала, что сказать, и отпила побольше хереса.

– В общем, я неокончательно решил. Сегодня еще съезжу туда, надо присмотреться получше.

– Да, конечно.

Взглянув на ее бокал и убедившись, что он почти опустел, он попросил разрешения принести ей еще хереса. Она быстро ответила нет, лучше, пожалуй, не надо, а потом так же быстро передумала. Он пошел к стойке и вернулся с новой порцией хереса и с новой кружкой пива. Когда он ставил херес на стол, несколько капель брызнуло на скатерть, и он сказал нервно:

– Прошу прощенья, я разлил…

– Это ничего. Бокал был слишком полный.

– Все равно я провинился.

Он достал из кармана аккуратно сложенный носовой платок и промокнул им несколько капель хереса, потом так же аккуратно сложил платок и спрятал. Эта педантичная маленькая пантомима произвела на нее сильное впечатление, правда, не такое сильное, как слова, которые он произнес после этого:

– Может, вы согласились бы поехать со мной? Дорога там очень красивая.

– Это так любезно с вашей стороны. – Мисс Кингсфорд ощутила теплое тревожное волнение. – Неужели вы действительно…

– Вы отдыхайте, а я буду готов часам к трем. Договорились? И не так уж это далеко. Да и дни еще длинные.

После обеда она полежала на постели, закрыв глаза, но без сна. Ей все время виделся мистер Уиллоуби, совершенно один, в прицепе, в пустынном безлиственном фруктовом саду. Наступила зима; она видела снег на земле и на черных сучьях яблонь. Один-два раза собака, оставшаяся без галет, все еще в немилости, зашевелилась в своей корзинке, и один раз она сказала:

– Успокойся. Никто тебя не слушает. Хочешь не хочешь, а ты останешься дома.

Дорога, как и сказал мистер Уиллоуби, была очень красивая. Целые рощи грабов уже начали нежно желтеть. С веток боярышника тяжело свисали крупные ягоды, яблоки светились как оранжево-розовые фонари, а вдоль изгородей еще доцветали запоздавшие метелки таволги.

– Приятная местность, правда?

– Да, ничего. Но у нас в Кенте мне все-таки больше нравится.

– Правда?

– Да, здесь мне всегда кажется, что все как-то прилизано.

Наконец мистер Уиллоуби свернул в долину среди невысоких холмов, пересеченных полосками дуба и орешника, а в конце ее был яблоневый сад на четыре-пять акров, до сих пор еще яркий от несобранных яблок. Под яблонями паслись овцы. Мистер Уиллоуби поставил машину в раскрытых воротах и сказал:

– Ну вот и приехали. Выходите, скажете мне, что вы об этом думаете.

Трейлер, зеленый, легкий, двухместный, облупленный, как балконы пансиона, от ветра и непогоды, стоял в самом дальнем от дороги углу сада. Когда мистер Уиллоуби отпер дверь, мисс Кингсфорд сразу подумала: как тесно, повернуться негде. В воздухе застоялся странный, кислый, точно церковный запах. Все здесь какое-то мертвое, подумала она.

– По-моему, тут даже уютно на свой лад, – сказал мистер Уиллоуби, – правда? И речку видно.