Александр Куприн: Париж интимный (сборник)

Так же, как Париж, опоясывают Москву бульвары, и так же в ней много садов и палисадников. На окнах чердаков и полуподвалов Парижа вы увидите все те же старинные огненные герани и тех же желтых канареек в клетках. И одинаково в скверах и парках кормят любители хлебными крошками зобастых голубей и юрких воробьев.

И еще – нигде так много не целуются на улицах, как в Москве и Париже при встречах и прощаниях. (Я не говорю, конечно, о поцелуйчиках в метро или вечерком у заборов.) Только в Москве целуются взасос, шлепая губами, как мокрыми калошами, а в Париже беззвучно, по два раза, щека об щеку. В Москве целуются мужчины, едва между собою знакомые, в Париже – лишь родственники.

И, наконец, только у коренных парижан и москвичей я наблюдал ту великолепную, спокойную, многовековую уверенность, с которой они попирают старые святые камни своего города, камни – свидетели радостей и печалей их далеких предков, камни, не раз политые горячей кровью и солеными слезами.

Для парижанина ничего не существует в мире, кроме Парижа и Франции. Францией он гордится с громким патриотическим пафосом. Гордиться Парижем ему так же не придет в голову, как, например, гордиться вслух здоровьем, дыханием, двумя, – а не одной, – ногами. Он просто, без всякого усилия знает, что лучший город в мире – Париж и что эта аксиома безусловно принята всеми частями света и всеми людьми, обитающими их. Французская провинция всегда немного простовата, а потому и смешна для парижанина.

И москвич также непоколебимо сознает, что прекраснее города, чем Москва, нигде не сыщешь. Москва – всем городам голова. Провинция для него – деревня. Только на Петербург он свысока и недружелюбно кивает головой:

«То у вас в Питере, а то у нас в матушке Москве».

И, конечно, в Питере все оказывается хуже... Но это уже старый спор, старая обида порфироносной вдовы против царицы.

Р. S. Пишу почти накануне «Réveillon» [76]. За стеклами булочных и кондитерских уже выставлены традиционные пирожные, сделанные под каминное полено.

А в Москве в эту пору, бывало, лежали в ярко освещенных витринах невинные белые ростовские поросенки в заливном виде, с самодовольной улыбкой на морде и с веточкой зеленой петрушки во рту.

В ночь с 24 на 25 декабря настоящему парижанину полагается гулять напролет до утра. Коренной москвич садился обедать после всенощной при первой звезде «вифлеемской» – начиная с кутьи и грушевого взвара.

А в окнах, кое-где, в разных этажах, сквозь спущенные занавески, уже сияли туманными золотистыми гроздьями огни свечей на елках...

Когда все это было? Точно сто лет назад. Да и было ли?

Но очень добропорядочна (искаж. польск. ale bardzo poczciwa).

Спроси у отца ( неаполит.диалект ).

Прочь! (от фр. sortez)

О, мой вор, о, мой очаровательный вор! (фр.)

Нечто от «миши́ки» (фр.) .

Войдите (фр.) .

Гарсон, счет! (фр.)

Здесь: вот так! (фр.)

Прозвище (фр.) .

Постоялый двор (от фр. auberge).

Дурак! (фр.)

Ресторанчиком (от фр. bistro).

Ну, что же! (фр.)

Славянской души (от фр. L’âme slave).

Все прогуливаетесь? (От фр. Toujours promenez?)

Вот и все (от фр. Voilà tout).

Пятница (от фр. vendredi).

Идет? – Идет! (фр.)

Дружку (фр.) .

Ради почета ( лат. выражение, означающее получение ученой степени без защиты диссертации).

Здесь Рембрандт (фр.) .

Дворянин (от фр. gentilhomme).

«О моя единственная» (ит.) .

Монетами в десять сантимов (от фр. gros sou).

Грузовик (от фр. camion).

Брелоками (от фр. porte-bonheur).

Водопроводчика (от фр. plombier).

Антикварных (от фр. objets d’art).

Кролика (от фр. lapin).

Извините, княгиня... (фр.)

Вдоволь (от лат. quantum satis).

Желудка (от греч. stomachos).

Пойдем, пойдем, мой дорогой... (ит.)