Михаил Веллер - Приключения майора Звягина

– Ты уверен, что они никогда не узнают?

– Абсолютно… Теплова – единственная воспитательница из тех одиннадцати, живущая сейчас в Ленинграде. Она все поняла и согласилась сразу; она не скажет. Проверить все через столько лет уже невозможно: людей не осталось… Я подставил одну-единственную цифру в одной справке: дата прибытия в Вологду. И не станут никогда люди разуверять себя в том, во что им необходимо верить…

Он чувствовал моральную потребность оправдаться.

– Честное слово, я ведь это не для того, чтоб от нее избавиться, – сказал он. – Мы к ней уже, в общем, и привыкли. Жалко человека. Усыновляют же чужих детей. Если у сына есть мать, а у матери – сын, что ж здесь плохого, а? Пусть радуются, пока живы.

– Боишься, что тебя заподозрят в корысти? – улыбнулась жена.

Звягин налил себе молока, потянул через соломинку, хмыкнул.

– Город Николаев – интересно, в честь кого так назван?.. – Недавно, споткнувшись о название города Мама, он увлекся топонимикой. Уволившийся в запас офицер еще долго ощущает некую пустоту: излишек свободного времени и сил. А этого Звягин не терпел – его натура требовала постоянной занятости.

Не замечая духоты в автобусе, Звягин погрузился в «Историю античных войн»: Александр Македонский прорывал строй персов…

Сначала раздался треск рвущейся материи. Потом кто-то присвистнул. Ахнул ужасающийся женский голос. И лишь после этого дрожащий мужской фальцет пробормотал:

– О, мамочки мои!..

И чей-то непроизвольный хохот. Ситуация была, что называется, трагикомическая: сошедшая девушка у дверей автобуса выдергивала разорванный до талии подол платья из-под ноги обмершего мужчины на верхней ступеньке площадки.

– Поднимите же ногу, идиот, – чуть не плача, воскликнула она, пунцовая от горя и стыда.

– А? Да, конечно, пожалуйста, – с растерянной готовностью отозвался он, выходя из столбняка, и поднял наконец ногу, неловко поклонившись. Поднимая ногу и одновременно кланяясь, он потерял равновесие и вывалился из автобуса прямо на свою жертву.

– Мммм, – простонала она, зажмурясь от ненависти и унижения, одной рукой придерживая раздуваемый подол ниже спины, а другой отпихивая съежившегося от страха человечка, лепечущего извинения.

– Я… я зашью, – бессмысленно утешал он. – Это ничего… закрепить булавкой… у вас есть? У вас прекрасная фигура, – уж вовce неуместно добавил он.

Смех юнцов на остановке прозвучал ему согласием. Лицо девушки превратилось в маску разъяренной тигрицы. Человечек втянул голову в плечи и закрыл глаза, готовый к справедливой каре и полагаясь лишь на милость судьбы…

Когда он открыл их, на девушке белел медицинский халат, и она утиралась пуховкой, глядя в зеркальце, – а перед ним стоял сухощавый, резколицый человек и разглядывал его с холодным любопытством.

– Пили? – Звягин потянул носом.

– Н-нет… я просто так, – умоляюще пробормотал человечек, в качестве объяснения разводя руками.

– Просто так? – с интересом переспросил Звягин. – Ну-ну. – И повел девушку к стоянке такси. Они не успели отойти, как визг тормозов и залп брани возвестил следующее представление. Человечек стоял перед грузовиком, упершись руками в радиатор, а сверху из кабины перекошенный шофер интересовался наличием у него глаз, мозгов, совести и желания жить, а если нет, то почему он, шофер, должен платить за это своей свободой? Звягин сощурился. Секунду подумал.

– Простите, – сказал он девушке, – но этим может не кончиться, а? – И двинулся к месту происшествия.

Таксист неодобрительно обозрел странную компанию: заплаканную девушку в явно чужом белом халате и спотыкающегося мужичонку совершенно неопределенного возраста, цвета и размера, опирающегося на невозмутимого, подтянутого человека. «Отставной спортсмен или оперативник? А эти кто?»

– Пьяных не вожу, – на всякий случай уведомил он.

– Это больной, – успокоил Звягин, хлопая дверцей. – Как вас зовут, больной?

– Толя, – пискнул человечек. И – сорвавшимся баском: – Епишко Анатолий!

– А вас? Галя? Куда вас везти, Галя?

В подъезде Звягин взял у нее свой халат.

– Не хотите чашку кофе? – Ее взгляд был лучшим комплиментом.

– А вы меня не интересуете, – сказал Звягин. – Вот тот, в такси, – тот да, интересен.

В такси водитель разорялся из-за прожженного сидения.

– Я закурил, чтоб успокоиться, – виновато объяснил Епишко. – А искорка отвалилась… такие сигареты делают…