Уильям Голдинг - Чрезвычайный посол

— Посмотри на Мамиллия. Ты можешь представить его в роли Императора?

Мамиллий лежал на животе поперек каменной скамейки. Двое солдат держали его за ноги. Третий силился стянуть с него сплющенный шлем.

— Информация агента точна и обстоятельна.

Император согнул палец:

— Фанокл.

— Я здесь, Цезарь.

— Раз и навсегда объясни законному наследнику, чем ты занимался.

— Я уже говорил ему, Цезарь. Ни рабов, ни войн. Постумий презрительно ухмыльнулся:

— Пусть приведут пойманного мной раба. Он один из тех, кто сжег твой корабль.

Двое солдат вывели раба — они заломили ему руки, отчего тот согнулся в три погибели. Раб был все еще гол, хотя успел обсохнуть. Этому темнокожему бородатому детине ничего не стоило бы разорвать льва голыми руками.

Император смерил его взглядом.

— Кто он?

Солдат схватил раба за волосы, поворачивая его голову из стороны в сторону, потом рванул резко вверх — раб сморщился от боли. Постумий наклонился рассмотреть метки на ушах. После его кивка солдат отпустил голову пленника.

— Зачем ты это сделал?

Раб отвечал хриплым и неровным голосом отвыкшего говорить человека:

— Я гребец.

Брови Императора поползти вверх.

— Придется приковывать гребцов к веслам, если это, конечно, не потребует больших дополнительных расходов.

Раб попытался всплеснуть руками.

— Будь милостив, Цезарь. Мы не смогли убить этого человека.

— Кого, Фанокла?

— У него бдительный гений. Доска убила раба, который стоял рядом. Краб тоже пролетел мимо.

Раздался пронзительный визг — досточтимого Мамиллия наконец вытащили из шлема. Он тоже поспешил к Императору.

— Мамиллий, краб предназначался не тебе!

Мамиллий в волнении повернулся к рабу:

— Значит, ты не хотел меня убить?

— А зачем нам тебя убивать? Ты изнурял нас работой, так это твое право. Для того нас и купили. Но этот человек совсем нас не использовал. Мы видели, как его корабль плыл без гребцов и парусов против ветра. Что ж, мы, гребцы, теперь совсем не нужны?

Фанокл закричал:

— Мой корабль сделал бы вас свободными людьми!

Император задумчиво разглядывал раба.

— Ты доволен своей участью гребца на триреме?

— Боги знают, как мы страдаем.

— Так в чем же дело?

Раб задумался. Когда он снова заговорил, слова его потекли как что-то заученное в очень далеком прошлом:

— Лучше быть рабом у последнего трюмного, чем правителем над тенями в аду.

— Понятно. — Император кивнул солдатам. — Уведите.

Постумий издал противный смешок.

— Ты видишь, грек, что думает о твоем корабле профессиональный мореход!

Император возвысил голос:

— Не спеши. Послушаем, что скажет о гром-машине профессиональный солдат. Начальник стражи!

Но начальник стражи уже отдавал Императору честь.

— Прости меня, Цезарь, но госпожа…

— Какая госпожа?

— Они не пропускают ее без моего разрешения, Цезарь.

Мамиллий закричал срывающимся голосом:

— Евфросиния!

Начальник стражи повернулся к солдатам:

— Госпожу пропустить. Шевелитесь, ребята!

Солдаты у входа расступились, и Евфросиния, съежившись, подошла к Фаноклу и Императору.

— Где ты была, дитя мое? Почему ты не пошла с остальными? На молу без меня опасно!

Но и на сей раз она промолчала, лишь покрывало у рта колыхалось от прерывистого дыхания.

Император жестом подозвал ее к себе.

— Стань около меня. Теперь тебе ничто не угрожает. — Он снова обратился к начальнику стражи: — Начальник стражи!

— Слушаю, Цезарь!

— Вольно. Постумий, задавай свои вопросы.

Постумий оглядел его внимательно.

— Капитан, ты хотел бы драться на войне?

— Для защиты Отца Отечества…

Император махнул рукой.

— В твоей верности никто не сомневается. Отвечай, пожалуйста, по существу.

Капитан задумался.

— В общем, да, Цезарь.

— Почему?

— Все-таки что-то новенькое, Цезарь. Душевный подъем, продвижение по службе, а может, и хорошие трофеи… ну и так далее.

— А ты хотел бы поражать своих врагов на расстоянии?

— Не понимаю.

Постумий наставил палец на Фанокла.

— Этот плюгавый грек сделал новое орудие, ты его видел на молу. Жмешь на пипку — и врагу конец.

Капитан размышлял.

— Значит, Отцу Отечества больше не нужны его солдаты?

Постумий выразительно посмотрел на капитана.

— Ему уж точно нет. А вот мне нужны.

— А что, если враг заимеет собственную гром-машину?

Постумий обернулся к Фаноклу:

— Броня защитит?

— Едва ли.