Мигель Астуриас - Зеркало Лиды Саль

…прими мое покаяние, падре!. – слышался голос сестры Кларинеры, доносился он из загробной дали, и слова были едва различимы,. – …отпусти мой грех, падре, каюсь, каюсь, вырвала я глаза свои! …Кларой Индейской… Кларой Индейской назовут колокол! …очей моих золото отдано, чтобы нарекли колокол Кларой Индейской!.. …высвободила я ступни Господа, вонзила гвоздь в самую бездну глаз моих, и исчезли они в раскаленном тигле… хризолитовая смесь Христа и золотого Солнца… Солнца моего простосердечного племени, приносившего кровавые жертвы и в жертву отданного, и Христа испанцев, отважных и тоже обагренных кровью…

Не веря тому, что слышит, дон Санчо бил все сильнее, пока, вслед за угасшим голосом монахини, звон колокола не перешел в хрип и не умолк вовсе. Ненадолго воскреснув, умирал колокол Клары Индейской. – колокол пиратов.

В огромном гроте без выхода, под сводами всех четырех его залов. – в пористой пещере ветров, в огне и громе вертепа гроз, в хрустальном чертоге над бездной подземных вод и в узком, как подмышка синего Гуакамайо, зале отзвуков,. – в огромном гроте без выхода сыплет дробью ног-ног-ног неистовая пляска Латачина и Читалана, Палачинов из Пачилана.

– Она не умерла! Она не умерла!.. – мчатся в пляске Палачины из одной пещеры в другую, разбрасывая в них свои голоса. – Нет, не умерла! Нет, не умерла!.. – Все стремительней их исступленная пляска. – Аесли умерла.... – взмах мачете,. – если умерла, сдержим клятву. – умрем и мы. – Палачины из Пачилана!

Отчаянная решимость в глазах. Мельтешит татуировка, нанесенная на тело краской, которая всасывается кожей. Дождь амулетов. Разноцветные слезы стеклянных бус. – Нет! Нет!. – И отгоняя от себя ее смерть. – головой, одновременно, словно два маятника, вправо-влево, от плеча к плечу. – Нет! Нет! Нет!. – Все сильнее, все яростнее дробь ног-ног-ног их роковой пляски.

– Она не умерла! Она не умерла!.... – Головой влево-вправо, от плеча к плечу, уже не маятники, а взбесившиеся языки набатных колоколов. Барабанная кожа сандалий отбивает бешеный ритм, громом гремят железные браслеты. Удар по земле. – Земля, услышь! Она не умерла! Она не умерла!. – Удар по небу. – Небо, услышь! Она не умерла!. – По земле. – пятками, пятками, дробь ног-ног-ног; по небу. – криком, криком.

Если ж она умерла.... – нет, нет, нет.... – дробь ног-ног-ног,. – продолжалась пляска,. – если умерла, то. – они поклялись, поклялись кровью. – Латачин убьет Читалана, а Читалан. – Латачина на площади Пачилана. На то они и Палачины.

Если же нарушат они свой обет, не смирят дробь ног-ног-ног своего сумасшедшего танца, не перестанут мотать головой из стороны в сторону, заговаривая ее смерть, если нарушат и Латачин не убьет Читалана, а Читалан -Латачина на площади Пачилана, разверзнется земля и поглотит их.

Дробь ног-ног-ног… пляска хлещет землю дробью ног… плясать или умереть… ноги-ноги-ноги… головой туда-сюда… ноги-ноги-ноги… кольца на ногах мечутся червячками света… туда-сюда следы клюва кецаля 12на взмокших висках… туда-сюда, вниз-вверх земля… бичами хлещет кожа сандалий… ноги-ноги-ноги… туда-сюда, вниз-вверх небо, по которому колотят они кулаками злосчастья…

Плясать или умереть… ноги-ноги-ноги… дробь ног-ног-ног… плясать или убить друг друга… что сказано, свято…

Звезда-одиночница оторвалась от неба, помигала и рассыпалась лучистыми пылинками, не долетев до последних отблесков вечернего солнца, разлившегося, словно кровь, вокруг Палачинов, которые все плясали, все повторяли. – нет, нет, нет!

Спасенье есть. Взметнулись мачете, приветствуя исчезнувшую одиночнину. Теперь они смогут разорвать связывающую их клятву и больше не мерить расстояние от жизни до смерти дробью ног-ног-ног самой яростной из всех плясок.

Рвать не придется. Одиночница, чиркнув по небу и превратившись в шуструю ящерицу, бежавшую по воде, открыла им, что смогут они развязать узел клятвы, не лишая друг друга сладости воздуха.

Развязать узел клятвы?

Они воззвали к ветру, но никто не откликнулся в пористой пещере, никто. – в вертепе гроз, никто. – над бездной подземных вод и никто. – под мышкой синего Гуакамайо.

Только слышен был дождь падающих с листьев капель, дождь, который тучи приберегают на кронах деревьев, чтобы и после ливня шел дождь.

И капли эти говорили.

Развяжут Палачины узел клятвы, если пойдут далеко-далеко. В край, где все ходят туда и сюда, не зная зачем и не зная куда. В так называемые города. В одном из этих городов спросят дом Бешеной Удавки, войдут в тот дом, полный женщин, и выберут ту, у которой в глазах. – завтра, на устах. – сегодня, а в ушах. – вчера.