У Чэн-энь - Путешествие на Запад. Том 1

Пока послушник отсчитал тридцать ударов, наступил полдень.

– Ну что ж, а теперь следует наказать Сюань-цзана за то, что он распустил своих разнузданных и упрямых учеников и тем самым нарушил заповедь религии, – сказал праведник.

Послушник хотел уже взяться за дело, но Сунь У-кун снова вмешался.

– Учитель, вы опять делаете ошибку, – сказал он. – Наш учитель понятия не имел о том, что я украл плоды. Он сидел в это время в зале и беседовал с вашими послушниками. Так что во всем виноваты мы, нас и наказывайте.

– Эта подлая обезьяна хотя и коварна, – сказал праведник, – но все же понимает, что надо почитать старших. Ну что ж, всыпь ей еще.

Послушник снова отсчитал тридцать ударов. И когда после этого Сунь У-кун посмотрел на свои ноги, они блестели, как зеркало. Но никакой боли он не испытывал. Между тем близился вечер.

– Опустите пока плетку в воду. – сказал праведник. – Подождем утра и тогда продолжим наказание.

Поужинав, все ушли на покой, однако распространяться об этом мы больше не будем.

Сюань-цзан очень горевал по поводу всего случившегося, и по лицу у него текли слезы.

– Мало того, что вы натворили, – выговаривал он своим ученикам, – так и меня еще впутали в это дело и мне приходится отвечать за вас. Как же можно все это вынести?

– Не ругайте нас, учитель, – стал просить Сунь У-кун. – Ведь не вас били, а меня, о чем же вам печалиться?

– Хоть меня и не били, – продолжал Сюань-цзан, – зато привязали и мне больно.

– Но ведь мы тоже привязаны, – сказал Ша-сэн.

– Ладно, перестаньте шуметь! – сказал Сунь У-кун. – Скоро тронемся в путь.

– Дорогой брат. Опять ты что-то затеваешь, – сказал Чжу Ба-цзе, – и все без толку. Веревки, которыми связали нас, конопляные, для крепости намочены в воде. Это, пожалуй, куда хуже, чем сидеть запертыми в храме. Тогда ты хоть мог посредством волшебства открыть ворота, и мы свободно прошли.

– Не хвастаясь, скажу вам, – отвечал на это Сунь У-кун, – что будь это не конопляные веревки, скрученные втрое и намоченные в воде, а канаты толщиной в чашку, сделанные из коры кокосовой пальмы, освободиться от них было бы для меня сущим пустяком.

Пока они разговаривали, вокруг все стихло. В это время бессмертные обычно удалялись на покой. И вот прекрасный Сунь У-кун стал уменьшаться и быстро освободился от веревок.

– Ну, учитель, пошли! – сказал он.

– Брат, – забеспокоился тут Ша-сэн. – Помоги и нам!

– Потише разговаривайте! – предупредил Сунь У-кун.

Освободив Сюань-цзана, он развязал также Чжу Ба-цзе и Ша-сэна. Затем привел в порядок свою одежду, оседлал коня, принес с веранды вещи, и они все вместе вышли из ворот.

– Чжу Ба-цзе, – сказал он. – Пойди сруби четыре ивы, что растут на берегу!

– Для чего они тебе? – удивился Чжу Ба-цзе.

– Нужны! Иди скорее!

Чжу Ба-цзе обладал огромной силой и мог одним ударом свалить дерево. Поэтому очень скоро он принес Сунь У-куну все четыре ивы. Тот обломал ветки, велел внести деревья в монастырь и поставить около тех столбов, где они сами до этого были привязаны. Затем Великий Мудрец произнес заклинание, надкусил кончик языка и, вспрыснув в деревья кровь, сказал: «Изменяйтесь!» В тот же момент одно дерево превратилось в Сюань-цзана, второе в Сунь У-куна, а остальные два в Ша-сэна и Чжу Ба-цзе. Деревья могли говорить и отвечали, если к ним обращались по имени. После этого Сунь У-кун с Чжу Ба-цзе поспешили в путь и вскоре догнали своего учителя.

В эту ночь, как и в предыдущую, они шли без остановок и далеко ушли от монастыря Учжуангуань. К утру Сюань-цзан совсем обессилел и спал, покачиваясь в седле.

– Учитель! – окликнул его Сунь У-кун. – Так не годится. Разве может монах быть таким слабым? Вот я, например, могу не спать тысячу ночей подряд и не буду чувствовать никакой усталости. Слезайте с коня, не то проезжие станут над вами смеяться. Укройтесь где-нибудь от ветра, отдохните, а потом двинемся дальше.

Не будем говорить сейчас о том, как отдыхали четверо паломников, а вернемся лучше в монастырь. На следующее утро праведник, позавтракав, вошел в зал.

– Принесите плетку, – приказал он. – Сегодня будет подвергнут наказанию Танский монах Сюань-цзан.

Послушник, взмахнув плеткой, сказал:

– Сейчас я буду тебя бить.

– Что ж, бей, – отвечало дерево.

Отсчитав тридцать ударов, послушник перешел к Чжу Ба-цзе.

– А теперь я примусь за тебя, – сказал он.

– Ладно, – отвечало дерево.

Точно так же ответил и Ша-сэн. Но когда очередь дошла до дерева, принявшего вид Сунь У-куна, настоящего Сунь У-куна, следовавшего в пути, вдруг пробрала дрожь.