Василий Аксенов - Пора, мой друг, пора

– Мало тренируетесь, Югов, – сказал он мне. – Будете больше тренироваться, из вас толк выйдет.

– Толк выйдет, бестолочь останется, – конечно, засмеялись ребята.

Потом купил я себе конфет и стал крутиться по городку, не зная, что делать. День был хороший, на солнце даже тепло, и по площади да и по всем улицам народу шлялось видимо-невидимо. В промтоварном выкинули какие-то трикотажные кофточки, бабы там визжали, а милиционер пытался их в очередь организовать.

Издалека я посмотрел на наш вагончик. Он стоял на холмике, маленький такой, но красивый – недавно мы его с Валькой заново покрасили в голубой цвет, – а на крыше пучковая антенна. Может, навестить мне любящую пару? Нет уж, пусть они там милуются в полном одиночестве. Если бы ко мне Тамарка приехала, мы бы с ней небось тоже забились в угол, как суслики, и ни с кем бы нам не хотелось встречаться.

В тот день, когда Валька с Таней встретились, я их увидел вечером на шоссе. Ехали они вместе на тракторе «Беларусь», и физиономии у них были такие, как будто по теплому морю плывут.

Я был рад за Вальку. Похоже было на то, что теперь у них взаимоотношения наладятся.

Кто-то в бок меня толкнул. Знакомая компания собралась на рыбную ловлю и меня с собой звала. Ребята со мной разговаривали, а девчата хихикали в сторонке.

– А где же удочки-то ваши? – спросил я ребят.

– Зачем нам удочки? – смеются они. – Карасей у нас и так вон сколько. – И показывают сумки с бутылками.

Я вежливо отказался. Знаю я эти рыбалки – потом голова трещит четыре дня и свет тебе не мил, кажешься сам себе лепешкой дерьма.

Ребята махнули на меня рукой, а от девчат отделилась одна, ко мне подбежала. Гляжу, это Маша-крановщица.

– Сережа, почему вы не едете? – спросила она.

– А потому, что я свою рыбину уже поймал. А вы езжайте.

Ловите!

– Я ведь думала, что вы поедете, поэтому и согласилась.

– Ничего, ничего, – сказал я, – езжайте с ними. Может, поймаете щуку с руку.

Злость меня почему-то разобрала, а Маша смотрит на меня синими глазами, и лицо у нее круглое и румяное.

– Я думала, вы поедете. Разведем костер, песни попоем…

Раз вы не поедете, так и я останусь.

– А это зря, – говорю. – Собрались рыбу ловить, так и ловите.

– Я с вами хочу быть, – тихо говорит она и бледнеет.

– Я не рыбак, – говорю, – а там рыболовы знатные.

– Тогда я домой пойду, – прошептала она и пошла в сторону, сгорбилась, маленькая какая-то стала.

– Маша! – крикнул я, и она сразу выпрямилась, обернулась быстренько так, ладненькая такая девчонка.

– Что? – звонко так спрашивает.

– Если уж вы рыбу расхотели ловить, так можно сходить в кино.

– Ой, как хорошо! – ладошками захлопала.

– Только картина старая, – сказал я. – «Козленок за два гроша».

– Я не видела, – говорит. – Тяжелая?

– Пуд, – сказал я. – Пуд с довеском.

– Только я переоденусь. Я ведь в лес было собралась.

– Понятно. Рыбку собрались ловить.

– Да ладно вам! – смеется.

Веселая стала, радостная. Чего она во мне такое обнаружила?

Знает ведь, что семейный.

Проводил я ее до общежития, посидел на завалинке. На разные хиханьки да хаханьки внимания не обращал. Смотрю, выходит Маша – прямо красавица, модная особа. Пальто фиолетовое в талию, клипсы, бусы, брошка, туфли на «шпильках». Видно, все общежитие обобрала. А сама такая строгая, губки подмазала, только глазками зыркает. Девчата же из окон смотрят на нас, прыскают в ладошки.

Повел я ее, держу под руку. Прямо не верится, что недавно я с ней в кладовке у Мухина целовался. Хороша, конечно, Маша, получше моей Тамарки, но только Тамарка – это моя Тамарка, мы с ней по скольким городам кочевали и углы снимали и подвалы, пока приличную жилплощадь нам не дали в Пярну, и сколько мы с ней на первых порах помучились, такое разве забудешь?

Березанский клуб в церкви помещается. Красивая, видно, была когда-то церковь, осталась еще глазурь на куполах. Сейчас церковь малость обшаркана, зато оклеена вся снизу разными красочными плакатами. Тут тебе и кино, и драмсекция, и бокс, и вольная борьба, поднятие тяжестей, обязательно кружок кройки и шитья, а также лекции здесь читают. Раньше только богу тут молились, а сейчас вон сколько дел у молодежи. Все уже и забыли, что тут церковь была, только иногда, когда лента рвется, святые со стен проглядывают.

В кассе народу было – не протолкнуться. Какие-то умники пацаненка подсаживали, чтобы по головам прошел к окошечку.

Билеты я достал быстро, но с большим скрипом.