Иван Гончаров - Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах. Том I.

538

День накануне свадьбы

Изредка только поднимал он красную занавеску, дабы посмотреть, не украли ли его трупов.

Жюль Жанен. «Мертвый Осел».

Когда Атар-Гюль достиг последнего ската горы, солнце уже взошло, и скалы Серной Горы далеко отбрасывали длинные тени.

Едва он подошел к небольшому водоему, образовавшемуся из огромных обломков гранита, которые окружали маленький зеленый луг, пересекаемый ручьем, теряющимся в высокой траве, как услышал сильное шипение змея и остановился.

Глухой и стремительный шум заставил его поднять голову, он увидел секретариса, который, описывая широкие круги над пресмыкающимся, спускался к нему мало-помалу…

Змей, чувствуя неравенство сил, пользовался всею свойственною ему хитростию и гибкостию, чтобы достичь своей норы.

Но птица, угадывая его намерение, вдруг спустилась, одним прыжком очутилась подле его убежища и тотчас остановила‹сь›, загородив ему дорогу огромным своим крылом, имеющим на конце костяную выпуклость, которая служила для нее вместе и наступательным и оборонительным оружием.

Тогда раздраженный змей выпрямился, яркая пестрота его кожи заблистала от солнца радужными цветами… голова раздулась от злости и налилась ядом, глаза наполнились кровью, он открыл грозную пасть, испуская ужасный свист…

Секретарис распустил крыло и приближился сбоку неприятеля, который следил его глазами и поводил своим телом направо и налево, следуя за всеми движениями птицы.

При одном таковом движении… змей вдруг изогнулся… хотел уязвить своего врага и обвиться около него…

539

Но секретарис, подставив твердую часть своего крыла острым зубам пресмыкающегося, схватил его в когти и сильным ударом клюва рассек ему череп…

Змей быстро завертел хвостом… начал бить им землю… свивался… развивался… оцепенел… и издох.

Птица, завладев добычею, с бешенством начала терзать ей голову, как вдруг выстрел поразил саму ее… Атар-Гюль вздрогнул, обернулся и увидел над собой на скале Теодорика с ружьем в руках…

– Ну что, Атар-Гюль! – сказал молодой человек, слезая со скалы, – не правда ли, что метко!

– Метко, сударь, метко, да напрасно. Секретарисы избавляют нас от этих гнусных змей… вот посмотрите-ка на этого…

Черный показал мертвого змея, которого держал за хвост; он имел семь или восемь футов в длину и четыре дюйма в диаметре…

– Черт возьми!.. досадно… у нас их такая пропасть, и я бы дорого дал… чтобы не было ни одного во всем острове…

– Это правда, сударь… много скота умирает от них…

– Да, Атар-Гюль, конечно! Но кроме того, моя Дженни ужасно боится этих гадин, хотя, правда, менее, чем прежде, ибо тогда одно имя заставляло ее бледнеть как мертвую; бедное дитя!.. Ее отец, мать и я пробовали истребить в ней этот страх… раз сто клали мертвых змей, набитых соломою, там, где ей надобно было проходить… и теперь она боится менее…

– Это единственное средство, сударь, – сказал Атар-Гюль. – В наших краалях мы точно так же приучаем детей и жен ничего не бояться; я думаю… Да вот еще случай… если б вы воспользовались им, – сказал Атар-Гюль, в глазах коего блеснуло странное выражение, исчезнувшее быстро, подобно мысли, – но надобно ему отрезать голову, хотя он и околел… Предосторожность никогда не бывает излишнею…

– Добрый человек! – сказал Теодорик…

И он начал помогать черному отделять голову от туловища, чтобы невинная шутка была безвредна; наконец голова отпала.

– Хорошо, – бормотал про себя Атар-Гюль, – это самка…

– Пойдем же, – сказал Теодорик, – пойдем скорее, чтобы нас не заметили… неси змея, Атар-Гюль, и ступай за мною…

540

Жилище было очень близко. Теодорик шел вперед, а черный, держа змея за хвост, тащил его, опустив наземь, по лугу, отчего образовался легкий кровавый след, под тяжестию мертвого гада.

Они пришли…

Дом Виля, как и все жилища колонистов, имел два этажа: верхний и нижний.

В нижнем находились комнаты господина и госпожи Виль и Дженни.

Двойные сторы и жалюзи защищали их от палящего жара тропического солнца.

Теодорик подошел на цыпочках и приподнял угол жалюзи, ибо сторы были вполовину открыты…

Дженни не было в своей комнате – она, вероятно, молилась с матерью…

Тогда он, подняв занавески, шагнул на окно и взял пресмыкающегося из рук Атар-Гюля, который для большей предосторожности хотел отшибить ему шею об доску, поддерживающую раму окна.

Потом, спрятав змея, которого яркие цветы от смерти уже померкли, под столик, опустил жалюзи и сторы на свое место и удалился.