Анри де Ренье - Амфисбена

На следующий день г-жа Брюван ожидала меня к завтраку. Я должна была встретиться у нее с г-ном и г-жою Сюбаньи — будущими нашими спутниками. После завтрака у меня было несколько поручений, и я вернулась домой. Горничная, отворившая мне двери, предупредила меня, что в гостиной находится г-жа де Жерсенвиль. Действительно, Мадлена уж чересчур любезна! Приехала ко мне с благодарственным визитом!

Дорогой Жером, я ошиблась. Да, мне пред стоит сообщить Вам самую странную, самую не обыкновенную, самую непредвиденную историю. Чтобы описать ее, мне понадобились бы прилагательные г-жи де Севинье. Конечно, я избавлю Вас от этого. А просто-напросто знайте, что Мадлена Жерсенвиль не сделалась любовницей г-на Дельбрэя, не потому, что она ему отказала, а потому, что он отверг ее авансы, довольно лестные.

Действительно, как только я их оставила одних, Мадлена не замедлила коснуться темы, которая ее занимала. Она сама описала мне сцену, и для г-на Дельбрэя не могло оставаться никаких сомнений насчет намерений его красивой посетительницы по отношению к нему. Он так хорошо догадался, что, тихонько разведя обвившиеся вокруг его шеи руки и севши рядом с нею на диван, он сказал ей приблизительно следующее: «Сударыня, вы прекрасны, вы очаровательны и кажетесь мне доброй, вот почему я буду говорить с вами совершенно откровенно. Извините мое поведение, которое для всякого мужчины немного смешно. Конечно, видимая Ваша готовность отдаться мне — неожиданный и прелестный подарок. Я был бы бесконечно признателен Вам во всякое другое время, но в настоящую минуту я не способен насладиться редким этим расположением. Моя душа наполнена великою любовью, и потому я нечувствителен ни к чему, что не эта любовь. Я люблю другую женщину. Я знаю, что она меня не любит и, без сомнения, никогда не полюбит, но она делает для меня невозможной всякую любовь с другой женщиною, хотя бы в ней заключалась только прихоть и наслажденье». Таковы были слова, произнесенные г-ном Дельбрэем. Должна признаться, что Мадлена при передаче придала им больше живописности и лишила их серьезной важности, притом снабдила их интимными комментариями, которых повторять я Вам не буду. Я не буду воспроизводить и смеха, сопровождавшего ее рассказ, и тона, которым она произнесла в виде заключения: «Знаешь, я запомню твоего г-на Дельбрэя, вот чудак!» В ее веселости была отчасти и досада. Что делать! Мадлена не привыкла к таким речам и подобному обращению!

А теперь, дорогой Жером, и я должна Вам в одном признаться. Знаете, если бы эта особа, на которую намекал г-н Дельбрэй, оказалась некоей Лаурой де Лерэн, я бы нисколько не была недовольна! Больше того, это доставило бы мне удовольствие. Мысль, что г-н Дельбрэй любит меня, была бы мне скорей приятна. Я много думала по этому поводу. Конечно, я не влюблена в г-на Дельбрэя, но чувствую к нему уважение, расположение и дружбу. Так что я нисколько не была бы оскорблена, если бы ему удалось изменить эти мои чувства в нечто более нежное и более близкое. Что делать? Я благодарна ему за оказанное мне доказательство любви. Немногие люди были бы на это способны. Сколько бы мужчин согласились очутиться в несколько смешном положении, позволив уйти от себя такой же, как и пришла, женщине вроде Мадлены де Жерсенвиль? Какой мужчина пожертвовал бы непосредственным наслаждением ради тонкости чувства? А г-н Дельбрэй сделал это, что и располагает меня в его пользу.

Тем не менее я буду требовательна. Я очень хочу быть любимой, но известным манером. Если г-н Дельбрэй удовлетворит поставленным условиям, я с большей охотой со временем буду ему принадлежать. Но сумеет ли г-н Дельбрэй меня убедить? Сумеет ли он выразить свои чувства по отношению ко мне? Что с этой точки зрения меня пугает, это его крайняя сдержанность, которую он соблюдал до сей поры. Без этой сумасбродной Мадлены я до сих пор не узнала бы ничего о его страсти! А между тем я очень хочу его обнадежить. Но сумеет ли он этим воспользоваться? У всякой женщины есть потребность быть завоеванной. Принадлежим мы всегда тем, кто владеет нами. Таков ли г-н Дельбрэй?

Скоро мы будем жить бок о бок в течение двух месяцев. Я предоставляю ему прекрасный случай убедить меня в своей любви и открыть мне ее свойства. Что из этого выйдет? Я не знаю. Я, как амфисбена, имя которой носит наша яхта. Пойду я вперед или назад? Мы увидим, и по возвращении я Вам напишу об этом, дорогой Жером, теперь же я и так злоупотребляю Вашим терпением и вниманием. Если бы Вы мне уделяли их столько же тогда, когда мы были женаты, я бы от Вас не уехала и жила бы еще с Вами в Берлингеме вместо того, чтобы рыскать по морям на прекрасной шестисоттонной яхте, делающей по одиннадцати узлов в час, увозя компанию, состоящую из пожилой супружеской четы, почтенной дамы-латинистки, ученого, покинувшего библиотеку, толстого неврастенического малого и пары «амфисбенов», которых изображаем г-н Дельбрэй и я.