Решад Нури Гюнтекин - Листопад

Но жизнь внесла поправки: один за другим рождались дети, вот они-то и заставили его отступить от прежних убеждений. Невозможно воспитывать пятерых детей и быть в то же время безучастным наблюдателем. Равнодушный к делу чиновник, служивший без особого усердия, стал заботливым отцом, готовым на любые жертвы ради благополучия детей. И то, что денно и нощно он пекся о своих чадах, нисколько его не тяготило. Наоборот, он чувствовал себя счастливым. Одна только мысль тревожила его в часы усталости: «А вдруг я умру раньше времени?» Но тут же он пытался себя успокоить: «Ничего, я достаточно еще здоров, и сил у меня хватит. Аллах милостив, лет двадцать проживу и семью как-нибудь сумею прокормить…»

Двадцать лет — это, разумеется, предельный срок. На худой конец, его устраивали десять лет. Хотя дочь Айше, его последнее творение, появилась на свет поздновато. Но раз уж появилась — ничего не попишешь, пугаться, во всяком случае, не стоит. Если случится что, он препоручит ее старшим детям. Не бросят же они девочку на произвол судьбы. Нужно только старших воспитать как следует.

Однако непредвиденные обстоятельства перевернули все планы Али Риза-бея. В пятьдесят пять лет он вынужден был оставить государственную службу.

В то время он занимал пост мутасаррифа в Трабзонском вилайете. [2] Трабзон — город и центр вилайета (провинции) на черноморском побережье Турции. Однажды в подведомственном ему санджаке произошел неприятный инцидент: молодой человек пытался похитить чужую жену. Между мужем и похитителем произошла стычка, в которой оба получили ножевые ранения.

Муж женщины был всего лишь бедным крестьянином, а похититель — сыном знатного человека, который держал в руках всю округу. Беднягу, осмелившегося защищать свою честь, бросили в тюрьму, а преступник остался на свободе. Али Риза-бей, не любивший совать нос в чужие дела, на этот раз пришел в неописуемую ярость и полез на рожон. Он упорствовал до тех пор, пока его самого не вынудили подать в отставку. Иначе поступить он не мог. Не идти же против совести! Таков был его долг, не выполни он его, аллах не простил бы взятого на душу греха, и расплачиваться пришлось бы все равно, — не ему, так его потомкам…

Некоторое время отставной мутасарриф слонялся без дела по Стамбулу. Денег не было, да их и не могло быть, если он получал жалованье государственного чиновника и имел пятерых детей. Хорошо, что от отца достался ему старенький домик в Багларбаши, за Ускюдаром, на другой стороне пролива. Чтобы починить и привести этот дом в порядок, требовались деньги, поэтому он продал кое-какие драгоценности жены, — детям в первую очередь нужна была крыша.

Отставка застигла Али Риза-бея врасплох. Если бы дело касалось его одного, он предпочел бы умереть с голоду, лишь бы не возвращаться на государственную службу. Но ведь надо было думать о детях. Вот ради них-то и унижался Али Риза-бей, обивая пороги министерств в надежде получить какую-нибудь должность.

Как-то раз около кабинета министра внутренних дел он встретил высокого молодого человека, который бросился вдруг к нему и стал целовать его руки.

— Неужели вы меня не узнаете, мой ходжа? Я — Музаффер, ваш ученик!

Внимательно присмотревшись, Али Риза-бей вспомнил его. Давным-давно в одном из вилайетов Али Риза-бей с полгода заменял больного учителя истории в городской гимназии, и этот Музаффер учился тогда у него. Мальчик понравился ему сообразительностью и прилежанием. Ну, а теперь, судя по тому, как Музаффер, улыбаясь, вышел из кабинета министра и с независимым видом, раскланиваясь, шествовал по коридору, можно было предположить, что он преуспел в жизни. Али Риза-бей не ошибся: помимо того что Музаффер состоял членом правления в двух больших компаниях, он являлся генеральным директором акционерного общества «Золотой лист». Узнав, в сколь бедственном положении находится его старый учитель, Музаффер вызвался ему помочь.

В таком возрасте, говорил он, ехать куда-то в глушь по меньшей мере неразумно, а акционерному обществу как раз нужен переводчик, знающий английский и арабский языки, поскольку компания ведет торговые дела с Англией и Египтом. Ходжа-эфенди будет незаменимым работником. И получать жалованье он будет не меньше, а даже больше, чем прежде…

Али Риза-бей с радостью принял предложение. Он готов был согласиться на любую работу, на любых условиях, только бы не уезжать та Стамбула: ведь дети уже выросли, их не потащишь за собой, как прежде.