Алистер Кроули - Лунное дитя

— О нет, дорогой Сирил, это уж точно вне моей компетенции.

— Ну и ладно. Могу я считать себя зачисленным в вашу пиратскую команду?

— О да, вполне! Вы — вылитый капитан Кидд, — Я смотрю, вы уже забыли, что я только что говорил об остротах? Однако я и в самом деле пойду спать. А вы приступайте к работе и разыщите судно какого- нибудь нейтрального государства, чтобы хорошенько его ограбить.

— Я сделаю все, чтобы соблюсти законы морей.

— Придуманные все теми же пиратами? Боже, боже! Я не понимаю, зачем нам все время нужен этот пиетет. Зачем нужно всякий раз читать молитву и петь церковный гимн, прежде чем приступить к совершению очередного гнуснейшего и подлейшего акта! Впрочем, у меня хватит характера, чтобы перебить достаточно немцев, не убеждая себя, что тем самым я освобождаю их от прусской тирании. Доброй ночи!

«То ли я не понимаю эту современную молодежь, то ли она и в самом деле утратила всякое понятие о морали, — думал Мэннерс, обращая лицо летящей навстречу морской пене. — Но, во всяком случае он, кажется, действительно готов перебить кучу немцев».

Лорд Энтони Боулинг был одним из трех сотрудников военного министерства, умевших хорошо говорить по-французски. Поэтому его, несмотря на весьма нетривиальное реноме (особенно в глазах начальства), отрядили в Париж для переговоров с французским генеральным штабом. Там-то он и встретился с Сирилом Греем, который как раз был занят выяснением отношений со своим парижским портным. В свое время молодой маг был зачислен в гусарский полк, и год, проведенный в Индии, навсегда привил ему любовь к экзотическим местам и личностям. Сначала он пытался отказаться от своего патента и посвящал этому много времени. Между тем ему, однако, пришлось побывать в Центральной Азии и в разбойничьих краях за Ассамом, и бесконечные поло, флирт и гимнастические залы в многочисленных английских гарнизонах вызывали у него лишь бесконечную тошноту. Однако Саймон Ифф научил его кое-каким магическим трюкам, незаменимым, когда начинается настоящая война, и они очень помогли юному магу. Он научился ковать свои планы загодя.

С лордом Энтони они встретились на Итальянском бульваре, вечером, и тут же решили отужинать вместе. Сидя в открытом кафе, из которого так приятно было наблюдать окружающий мир, пока военная полиция еще не начала проверять документы из-за комендантского часа, всенародно объявленного в восемь вечера, они договорились провести остаток дня в ресторанчике «У Зизи», где: была известная опиумная курильня. Сама же Зизи была очень образованной девушкой, жившей вместе с одним неплохим английским журналистом на бульваре Марсель. В полночь, когда один Господь лишь бдит на небесах, как выразился в свое время Роберт Браунинг, они поняли, что лучше всего будет закончить свою чрезвычайно занимательную беседу у Сирила в студии. Дома наш юный маг с удовольствием поведал лорду Энтони о прыгающих шариках «герцогини» и о твари в саду, чем особенно порадовал «русалочьего водолея». Затем он предложил разукрасить мундир Боулинга дюжиной креветок — красных, в синих подвязках, — а полтергейстов заменить благовоспитанными молодыми людьми с не менее чем герцогскими гербами.

Скромно отказавшись от этих геральдических излишеств, лорд Энтони в свою очередь развлек хозяина повестью об одном шведе, которому путем материализации удалось извлечь образы, неописуемые по колориту и интенсивности, — впрочем, при обстоятельствах, которые, как следовало из рассказа, следовало считать скорее трагическими, — из некоего стального цилиндра длинной двенадцать и диаметром три дюйма, что явилось для самого медиума, очевидно, полной неожиданностью. На самом же деле, конечно, ни Сирила, ни лорда Энтони эти истории не слишком интересовали. Подсознательное напряжение, создаваемое войной, делало искусственными беседы на любые иные темы. Повесть Боулинга показала это со всей откровенностью, и некоторое время оба молчали. Поговорив немного о сообщениях с полей сражений и методах разоблачения шпионов, они пришли к выводу, что занятия спиритизмом наверняка пошли бы на пользу контрразведке, научив ее легко распознавать любые трюки.

Потом Сирил заговорил о Магике.