Альбер Камю: Бунтующий человек. Недоразумение [сборник]

Точно так же Фантазио хочет стать первым попавшимся буржуа.

Справедливость требует отметить, что тональность писем может объясняться характером их адресатов. Но мы не чувствуем в них никакой натуги, никакой фальши. В них нет ни слова, выдающего прежнего Рембо.

Один из мэтров дадаизма, А. Жарри являет собой последнее воплощение — скорее оригинальное, чем гениальное, — метафизического дендизма.

Коммунистов, пришедших в революцию благодаря изучению марксизма, можно пересчитать по пальцам одной руки. Сначала человек обращается и лишь затем читает Священное Писание и сочинения Святых Отцов.

Филофей О’Недди.

La Tragédie de Spartacus. Cahiers Spartacus.

На самом деле восстание Спартака воспроизводит модель всех предшествовавших ему восстаний рабов. Но эта модель ограничивалась переделом земли и отменой рабства. Она прямо не касалась римских богов.

  В настоящем эссе не рассматривается тема бунта внутри христианства, поэтому мы не говорим здесь ни о Реформации, ни о предшествующих ей многочисленных выступлениях против церковных властей. Но мы можем, по меньшей мере, сказать, что Реформация подготовила революционное якобинство — в некотором смысле она начала то, что закончил 1789 год.

Сами короли способствовали этому, постепенно навязывая религиозной власти политическую роль и тем самым закладывая мину под принцип собственной легитимности.

Карл I настолько держался за божественное право, что не считал необходимым быть справедливым и честным по отношению к тем, кто его отрицал.

  Разумеется, Руссо этого не хотел бы. Чтобы показать границы нашего анализа, его следует предварить твердым заявлением Руссо: «Ничто здесь не стоит того, чтобы платить за него человеческой кровью».

См. : Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми: «Для начала отбросим все факты, ибо они не имеют никакого касательства к данному вопросу».

  Пер. А. Хаютина и В. Алексеева-Попова.

Всякая идеология складывается вопреки психологии.

Та же идиллия наблюдается в России и в 1905 году, когда Петербургский совет выходит на демонстрации с лозунгом об отмене смертной казни, и в 1917 году.

Верньо.

Анахарсис Клоотс.

Или, по меньшей мере, толковать их, забегая вперед. Когда Сен-Жюст произносит эти слова, он еще не знает, что они прямо касаются его самого.

Его правоту подтверждают также Вандея и религиозная война.

Именно таков Бог Канта, Якоби и Фихте.

Но и сама природа, как она описана у Бернардена де Сен-Пьера, согласуется с предустановленной добродетелью. Природа — тоже абстрактный принцип.

Это не коснется только испанской монархии. Зато пала немецкая империя, о которой Вильгельм II говорил: «Она свидетельствует о том, что мы, Гогенцоллерны, получили свою корону только от небес и должны отчитываться только перед небесами».

Гегель метко заметил, что философия Просвещения пыталась освободить человека от иррационального. Разум объединяет людей, разделяемых иррациональным.

А также Реформации, которую Гегель называл «Немецкой революцией».

Меньше опирающиеся на философию образцы того же мы находим в прусской, наполеоновской и царской полиции, а также в английских концлагерях Южной Африки.

Сравнение Гегеля с Руссо справедливо в одном смысле. Судьба «Феноменологии» ничем не отличается от судьбы «Общественного договора», если говорить об их последствиях. Она сформировала политическую мысль своего времени. Кстати, учение об общей воле нашло отражение в гегелевской системе.

Дальнейшее представляет собой схематичное изложение диалектики господства и рабства. Нас здесь интересуют только выводы из этого анализа. Вот почему нам показалось необходимым изложить его по-новому, подчеркивая определенные тенденции в ущерб другим. В то же самое время это исключило бы критичность подхода. Хотя нетрудно заметить, что, если аргументация при помощи ряда уловок сохраняет логичность, она не может претендовать на установление настоящей феноменологии, поскольку опирается на полностью произвольную психологию. Польза и эффективность критики Гегеля Кьеркегором заключаются в том, что она часто опирается именно на психологию. Что, впрочем, ни в коей мере не отменяет ценности отдельных великолепных образцов аналитики Гегеля.