Джон Стейнбек: Старший и младший

– Я ничего не слышу. Тебе показалось.

Рут подошел к одному из грязных окон и посмотрел на улицу. Потом вернулся к пачке с листовками и аккуратно выровнял ее.

– Который час, Дик?

– Да успокоишься ты? Ты из меня тоже психа сделаешь. В этом деле нужна выдержка. Бога ради, покажи, что ты мужчина!

– Но я же в первый раз, Дик.

– Оно и видно…

Резкий порыв ветра с шумом пронесся по кронам акаций. Входная дверь щелкнула, одна из половинок медленно открылась, поскрипывая на петлях. Ворвался ветерок, зашелестел кучкой пыльных газет в углу и взметнул, как занавески, плакаты на стенах.

– Закрой дверь, Рут… Нет, оставь открытой. Так будет лучше слышно, если кто-нибудь подойдет. – Дик взглянул на часы. – Уже почти половина девятого.

– Ты думаешь, они придут? Сколько мы еще будем ждать, если они не явятся?

Старший посмотрел на открытую дверь.

– Мы уйдем отсюда не раньше половины десятого. Нам поручили провести это собрание во что бы то ни стало.

В открытую дверь теперь ясно были слышны ночные звуки: шуршание сухих листьев акации на дороге, размеренный лай собаки. В тусклом свете керосиновой лампы черно-красный портрет на стене казался грозным. Нижний край его снова взметнулся в воздух. Дик оглянулся на портрет.

– Послушай, малыш, – сказал он тихо. – Я знаю, ты боишься. Если тебя одолевает страх, гляди на него. – Он показал пальцем на портрет. – Он не боялся. Ты только вспомни, что он сделал.

Юноша поглядел на портрет.

– Ты думаешь, он никогда не боялся?

– Если и боялся, то никто и никогда об этом не знал. Заруби это себе на носу и никогда не выкладывай всем свои переживания.

– Ты хороший человек, Дик. Не знаю, что я буду делать, когда меня пошлют одного.

– Все будет в порядке, малыш. В тебе есть хорошая закваска. Я знаю людей. Просто ты еще не был под огнем.

Рут быстро обернулся к двери.

– Послушай! Кто-то идет.

– Брось ты морочить себе голову! Когда придут, тогда придут.

– Давай закроем дверь. Вроде холодно стало. Постой-ка! Кто-то идет.

Кто-то быстро шел по дороге, потом побежал. Загремел деревянный тротуар. В комнату вбежал человек в комбинезоне. Он тяжело дышал.

– Ребята, вы лучше смывайтесь, – сказал он. – Там на вас облаву устраивают. Никто из ребят на собрание не придет. Они хотят, чтобы вам досталось, но это не по мне. Живо! Собирайте ваше барахло, и пошли. Те, что собрались вас бить, уже совсем близко.

Рут побледнел, лицо его напряглось. Он беспокойно поглядывал на Дика. Старший поежился. Он сунул руки в карманы и ссутулился.

– Спасибо, – сказал он. – Спасибо за то, что сказал. А сейчас беги. С нами ничего не случится.

– Ребята хотят, чтобы вам досталось, – повторил человек в комбинезоне.

Дик кивнул и, помолчав, сказал:

– Конечно, ведь они не думают о будущем. Не видят дальше своего носа. Беги сейчас же, пока тебя не поймали.

– Ну, а вы, ребята? Я помог бы тащить ваше барахло.

– Мы останемся, – упрямо сказал Дик. – Нам сказали, что бы мы остались. Что будет, то будет.

Человек пошел к двери. Потом он вернулся.

– Хотите, я останусь с вами?

– Нет. Ты хороший парень. Оставаться тебе нет нужды. Мы воспользуемся твоей помощью в другой раз.

– Ну, я сделал все, что мог.

Дик и Рут слышали, как он побежал сначала по деревянному тротуару, потом по дороге. Шаги его заглохли, и снова остались только ночные звуки. Сухие листья с шелестом неслись по земле. В центре города ворчали моторы.

Рут взглянул на Дика. Он видел, как у того в карманах сжались кулаки. Мускулы на лице старшего окаменели, но он улыбался младшему. Плакаты пошелестели на ветру и снова прилипли к стене.

– Боишься, малыш?

Рут было ощетинился, но тут же признался:

– Да, боюсь. Может, я не выдержу этого.

– Держись, малыш! – горячо сказал Дик. – Держись! И прочел, взяв с ящика листовку: – «Малодушным людям надо дать пример непоко… непоколебимости. Массы должны своими глазами увидеть несправедливость». Вот как, Рут. Таково поручение.

Он замолчал. Собака залаяла громче.

– Наверно, это они, – сказал Рут. – Как ты думаешь, они убьют нас?

– Нет, они не часто убивают.

– Но они будут бить нас, пинать ногами? Они будут бить по лицу палками, переломают кости. Длинному Майку они раздробили челюсть в трех местах.

– Держись, малыш! Ты только держись! И слушай меня. Если тебя кто-нибудь сшибет с ног, помни, что это не он виноват – виновато устройство общества, вся система. И не тебя он будет бить. Он будет пробовать свои кулаки на нашем великом учении. Ты будешь помнить это?