Александр Снегирев - Нефтяная Венера

Казаки с серьгами в ушах рубят шашками, еврейские скрипки плачут, лошади вязнут в грязи, волоча пушки, медведи пляшут на ярмарках, платки кружатся вихрем. Вожаки мужицких восстаний в клетках на Красной площади. Пальцы чекистов жмут на курки, зэки валят лес…

На глазах выступают слёзы.

Вот фашистские петли, в которых повисли комсомольские мученицы. А вот и сами фашисты, идущие на расстрел прусским военным шагом, вытягивают руку в последнем салюте. Вот священники с выжженными на лбу пятиконечными звёздами. Вот пьяные женщины в розовых пуховиках танцуют на Красной площади в новогоднюю ночь. Вот смершевцы в тёмно-синих галифе стреляют в спины смертникам из штрафбатов. Черноглазые горцы режут глотки вчерашним рязанским, тамбовским школьникам в российской военной форме. Узкоглазые конники, белобородые витязи.

Тела танцующих на экране сливаются, образуя странных существ со многими головами, руками и ногами. Хохочущие, кривляющиеся лица.

В носу щиплет. Я незаметно вытираю глаза пальцами. Это от любви. Я люблю весь этот бардак, являюсь его частью. Мне не нужен никакой порядок, кроме этого хаоса. Кроме этой неопределённости. Спасибо тебе, страна, за страсть, спасибо за ужасы, спасибо за прелесть, спасибо за страдания…

Летят ведьмы в ступах и со швабрами, русалки плещутся под сводами затопленных колоколен, тройки вороных влекут тачанки, поливающие пулемётным огнём… Мир, осенённый татуированным крестом на спине уголовника… А надо всем этим витает Он, вечный шутник, Художник, создавший мир. Меня, Ваню, нефтяную «Венеру»…

Я вижу зал глазами персонажей фильма, вижу фильм глазами зрителей, вижу весь мир глазками камер слежения. Небоскрёбы, синие купола в золотых звёздах, атомные подводные лодки, тучи стрел с горящими смоляными наконечниками… Малахит, дыба, бояре, растерзанные царевичи, космические ракеты. Банные веники сливаются с розгами, хлещущими по кровавым спинам. Пар, валящий из бань, уходит в трубы тепловых станций. Лагеря, леса, дали. Марево над чёрными лесными реками, над болотами, на дне которых лежат сундуки с сокровищами… их пытались вывезти отсюда чужестранцы. Рядом покоятся танки, на которых они приехали. А подле танков, здесь же, на дне болот, – защитники…

Волна аплодисментов вернула меня в реальность.

После того как в зале включился свет, я изо всех сил улыбаюсь и прячу глаза, чтобы скрыть слёзы. Вместе со всеми мы идём в холл, там начинается фуршет.

– Ну как, Вань, понравился мюзикл?

– Очень понравился. Хорошо, когда все танцуют и поют!

Набрав полную тарелку закусок, мы прислонились к колонне и принялись поедать креветки и роллы. Ваня их никогда не пробовал. Мама считала, что, съев хоть кусочек сырой рыбы, обязательно заполучишь шестиметрового глиста. Соня с Машей увидели знакомых и пошли поболтать.

– Мне очень понравились эти круглые штучки, – говорит Ваня про роллы.

– Сейчас принесу ещё. – Оставляю его у колонны.

Закуски закончились, пришлось подождать, пока официанты не принесли новые подносы. Вернувшись к Ване, я обнаружил его в компании трёх подвыпивших мужчин разного возраста. Самому старшему, мрачному типу с бородкой, на вид лет под пятьдесят, средний, очкарик, мой ровесник, а младший, брюнет с азиатскими чертами лица, находится на границе второго и третьего десятка. Подошёл я как раз в тот момент, когда мрачный совал Ване полную рюмку.

– Спасибо, я не пью, – строго отказывается Ваня. – Это карму портит.

– Он не пьёт, у него сердце! – вмешался я, показывая всем видом, что Ваня под моей опекой.

– За Россию можно! После такого фильма! – громко настаивает ровесник-очкарик. Я рассмотрел его: русоволосый интеллигент, скорее всего журналист. Какой-нибудь кинокритик.

– Я с вами за Россию выпью.

Мне наливают.

– Хватит уже за Россию пить, Миша, – перебил интеллигента мрачный тип.

– Вы что, Борис, охуели?! Слава России! – На последних словах интеллигент выбросил вперёд правую руку, продемонстрировав, таким образом, фашистское приветствие.

– Вот блядь! Из-за таких, как вы, тут скоро полный пиздец начнётся! – ругнулся мрачный с бородкой и выпил один. Азиатский юноша выпил молча. Я погладил по плечу испугавшегося ругательств Ваню, дал ему роллы. Фашиствующий интеллигент выпил последним, крякнул и снова выкрикнул: «Слава России!»

– Какая, на хуй, Россия! Тут скоро всё наебнётся! Надо валить! Я не хочу, чтобы ко мне в дверь вломились матросы. Хватит уже! – снова заговорил мрачный, жарко дыша парами дорогой водки.