Вольтер - Белый бык

– Милое мое дитя, я постараюсь вас вызволить, но повторяю, что не сносить вам головы, если вы осмелитесь произнести имя вашего возлюбленного.

– На что мне голова, – возразила принцесса, – если я не могу обнять моего любимого Навухо!… Мой отец настоящий злодей: он не только отказался выдать меня за прекрасного принца, которого я боготворю, но объявил ему войну, а когда потерпел от него поражение, ухитрился превратить его в быка. Видано ли было на свете столь гнусное злодейство? Да не будь он моим отцом, я бы не знаю что с ним сделала!

– Эту злую шутку сыграл с ним вовсе не ваш отец, – отвечал Мамбрес, – а некий палестинец, один из наших старых недругов, житель крохотной страны, которую в числе прочих покорил ваш августейший возлюбленный, стремясь насадить там порядок и просвещение. Чудеса такого рода не должны вас удивлять; вы знаете, что некогда я и сам был на них горазд. В те времена подобные превращения, удивляющие теперешних мудрецов, были самым обычным делом. Истинная история, которую мы с вами проходили, утверждает, что Ликаон [29], царь Аркадии, был обращен в волка, прекрасная Каллисто, его дочь, – в медведицу; Ио, дочь Инаха, которую мы чтим под именем Изиды, – в корову, Дафна – в лавр, Сиринга – в тростник. А разве прекрасная Юдифь, жена Лота [30], нежнейшего и любвеобильнейшего отца на свете, не превратилась по соседству с нами в статую из превосходной и весьма вкусной соли, сохранив при этом все признаки своего пола, не исключая и месячных очищений, как о том свидетельствуют видевшие ее великие мужи? [31]В молодости я сам был очевидцем этого чуда. Видел я и то, как пять могучих городов, расположенных в самом сухом и бесплодном месте, какое только можно вообразить, внезапно превратились в прелестное озеро. В годы моей юности нельзя было и шагу ступить, не наткнувшись на подобные превращения. И если эти примеры смогут утишить вашу тоску, вспомните, сударыня, что Венера обратила в быков всех до одного Керастов [32].

– Все это так, – отозвалась несчастная принцесса, – но кого способны утешить примеры? Если бы мой любимый умер, я не могла бы утешиться мыслью, что все люди смертны.

– Быть может, все уладится, – успокоил ее мудрец, – в конце концов, если ваш милый друг из человека обратился в быка, отчего бы ему не обратиться из быка в человека? А что до меня, то пусть меня превратят в тигра или крокодила, если я не пущу в ход остатков своего могущества, чтобы помочь принцессе, достойной всяческого обожания, прекрасной моей Амазиде, которая когда-то играла у меня на коленях и которую теперь роковая судьба подвергает столь жестоким испытаниям.

Высказав принцессе все, что могло ее утешить, но так и не утешив ее, божественный Мамбрес поспешил к старушке.

– Дорогая моя подруга, – сказал он ей, – наше ремесло столь же почетно, сколь и опасно: вас, того и гляди, повесят, а вашего быка – сожгут, утопят или съедят. Не знаю, что будет с остальным вашим зверьем, ибо, каким бы я ни был пророком, всего мне знать не дано.

Постарайтесь, однако, чтобы змей и рыба никому не попадались на глаза: пусть он сидит в своей норе, а она не показывается из воды. Быка я возьму к себе в деревню, на скотный двор, вы останетесь при нем – ведь вам запрещено оставлять его без присмотра. Козла отпущения мы отпустим в пустыню искать грехи всего стада; он привык к этой обязанности, и она ему нисколько не повредит; а ведь известно, что, стоит ему прогуляться, – и грехов как не бывало. А вас я попрошу только об одном: немедля одолжите мне пса Товии – это очень проворная борзая, валаамову ослицу, что перегонит любого дромадера, и быстрокрылых птиц Ноева ковчега – ворона и голубя. Я хочу послать их н Мемфис по чрезвычайно важному делу.

Старушка ответила чародею:

– Располагайте, сударь, как вам заблагорассудится, псом Товии, валаамовой ослицей, птицами Ноя и козлом отпущения, но знайте, что моему быку не пристало ночевать в хлеву. Ибо сказано, чтобы его держали на стальной цепи и чтобы «обитание его было с полевыми зверями, травою кормили его, как вола, и росою небесной он был орошаем». Мне его доверили, и я должна следовать всем предписаниям. Что подумают обо мне Даниил, Иезекииль и Иеремия [33], если я поручу присматривать за ним кому-нибудь другому? Я вижу, что вы проникли в тайну этого чудесного животного, но не я открывала вам ее и не мне держать за это ответ. Я уведу своего быка прочь из этой поганой страны, к Сирбонскому озеру [34], подальше от жестокого Танисского царя. Рыба и змей защитят меня; я не боюсь никого, когда служу своему владыке.