Стефан Цвейг - Цвейг С. Собрание сочинений. Том 2

Она быстро взбежала по лестнице и позвонила. Никто не открывал. Она стала прислушиваться: ей показалось, что за дверью слышны осторожные шаги. Она позвонила вторично. Снова молчание. И опять тихий шорох за дверью. Она потеряла терпение; стала звонить и звонить без конца, ведь речь шла о ее жизни.

Наконец, за дверью что-то зашевелилось, щелкнул замок, и приоткрылась узкая щель.

— Это я, — произнесла она поспешно.

Тогда он словно в испуге открыл дверь.

— Это ты… это вы, сударыня, — бормотал он смущенно. — Я… простите… я не ожидал… что вы придете… простите… что я в таком костюме. — Он указал на рукава своей рубашки. Он был без воротничка и с расстегнутой грудью.

— Мне необходимо с вами переговорить. Вы должны мне помочь, — сказала она с нервным волнением, потому что он все еще держал ее на пороге, как нищую, — не можете ли вы впустить меня и выслушать одну минуту? — прибавила она раздраженно.

— Прошу вас, — пробормотал он смущенно, бросив взгляд в сторону, — только сейчас… я не могу…

— Вы должны меня выслушать. Ведь это ваша вина. Вы обязаны мне помочь… Вы должны добыть мое кольцо, вы должны. Или скажите, по крайней мере, где она живет… Она меня все время преследует, а теперь исчезла… Вы обязаны, слышите, вы обязаны…

Он пристально смотрел на нее. Только теперь она заметила, что произносит какие-то бессвязные слова.

— Ах, да… ведь вы не знаете… Так вот: ваша возлюбленная, ваша прежняя, эта особа видела, как я уходила от вас последний раз, и с той поры она меня преследует, вымогает у меня деньги… Она замучает меня до смерти. Теперь она отняла у меня кольцо, и мне необходимо получить его назад. Сегодня вечером оно должно быть у меня, я так сказала — сегодня вечером… Так вот, помогите мне.

— Но… но я…

— Вы согласны мне помочь или нет?

— Но я не знаю никакой особы! Я не понимаю, о ком вы говорите. Я никогда не имел никакого отношения к вымогательницам! — Он был почти груб.

— Так… вы ее не знаете. Она, значит, все это сочинила. А между тем она знает ваше имя, знает, где я живу. Быть может, неправда и то, что она меня шантажирует. Быть может, все это мне снится.

Она громко рассмеялась. Ему стало не по себе. У него мелькнула мысль: не сошла ли она с ума — так сверкали ее глаза. Она была сама не своя, говорила бессмысленные слова. Он испуганно оглянулся.

— Прошу вас, сударыня, успокойтесь… Уверяю вас, вы ошибаетесь. Это совершенно невозможно. Должно быть… нет, я сам ничего не понимаю. С такого рода женщинами я незнаком. Те две связи, которые у меня были за время моего, как вам известно, краткого пребывания здесь, не такого порядка…

я не хочу называть имен… но это так смешно… уверяю вас, это какое-то недоразумение…

— Так, значит, вы не хотите мне помочь?

— Разумеется… если я могу.

— Тогда… идемте. Мы вместе пойдем к ней.

— К кому… К кому идти?

Она схватила его за руку, и он опять с ужасом подумал, что она сошла с ума.

— К ней… Пойдете вы или нет?

— Но разумеется… разумеется. — Его подозрение окрепло, когда он увидел, с какой жадностью она его торопит. — Разумеется… разумеется.

— Так идемте же… Речь идет о жизни или смерти.

Он сдерживался, чтобы не улыбнуться. Вдруг он принял официальный тон.

— Извините, сударыня… Но в настоящую минуту я лишен возможности… У меня сейчас урок музыки… Я не могу прервать…

— Так, так… — громко рассмеялась она ему в лицо, — так вы даете уроки музыки… В сорочке… Лжец! — и вдруг, охваченная какой-то мыслью, она бросилась вперед. Он старался удержать ее. — Так эта шантажистка у вас, здесь? Вы, чего доброго, с нею заодно… Вы, может быть, делитесь тем, что вымогали у меня? Но я ее поймаю! Мне теперь ничего не страшно.

Она громко кричала. Он держал ее крепко, но она боролась, вырвалась и бросилась к дверям спальни.

Какая-то фигура, очевидно подслушивавшая разговор, отскочила от двери. Ирена изумленно смотрела на незнакомую даму в несколько небрежном туалете, поспешно отвернувшую лицо. Ее возлюбленный бросился за нею следом, чтобы задержать и предотвратить несчастье, потому что считал ее безумной, но она сама тотчас же вышла из комнаты.

— Простите, — пробормотала она. В голове у нее все смешалось. Она больше ничего не понимала, она чувствовала только отвращение, бесконечное отвращение.

— Простите, — повторила она, видя, что он провожает ее встревоженным взглядом. — Завтра…Завтра вы все поймете… то есть… я сама ничего больше не понимаю.