Стефан Цвейг - Цвейг С. Собрание сочинений. Том 2

Вместе с тем они отваживаются на небольшие продвижения. Они испытывают свои моторные сани, упражняются в ходьбе на лыжах, дрессируют собак. Они снаряжают склад для большого путешествия; но медленно, медленно обрывается календарь, листок за листком — до лета (до декабря), когда к ним вернется корабль с письмами из дома, до лета, когда они двинутся, наконец, вперед, к желанной цели.

Весел маленький университет во льдах, но вместе с тем серьезен и сосредоточен, ибо все понимают, что их работа должна выдержать серьезное испытание. Небольшими группами они зимой уже организуют экскурсии на несколько дней, „испытывая палатки, приобретая опыт. Не все удается; но возникающие затруднения лишь возбуждают энергию. Когда они возвращаются после экспедиций, утомленные и продрогшие, встречая радостный прием и теплый блеск плиты, эта уютная хижина на семьдесят седьмом градусе широты кажется им, после нескольких дней лишений, блаженнейшим местом в мире.

Но вот возвращается с запада одна из экспедиций, и принесенная ею весть водворяет тишину. В своих странствиях они наткнулись на зимнюю квартиру Амундсена, и Скотт сразу соображает, что, помимо мороза и опасности, возникает еще угроза того, что другой приобретет славу раскрытия тайны упорствующей земли. Он рассматривает карту, измеряет. И с ужасом отмечает, что зимняя квартира Амундсена на 110 километров ближе к полюсу, чем его. Он огорчен, но не унывает. «Вперед, к славе родины!» — пишет он гордо в своем дневнике.

Один-единственный раз упоминается имя Амундсена в его дневнике. И больше оно не встречается. Но чувствуешь: с того дня тень ужаса легла на одинокую хижину во льдах, и каждый час, во сне и наяву, заполнен этим ужасом.

ПОХОД К ПОЛЮСУ

На расстоянии мили от хижины, на холме, установлен наблюдательный пост. Там, на крутом возвышении, одиноко, точно пушка, обращенная к незримому врагу, стоит аппарат для измерения первых тепловых колебаний приближающегося солнца. Уже много дней ждут они его появления. Утреннее небо волшебно окрашено чудесными отражениями, но солнечный диск пока еще не встает над горизонтом. Это небо, сверкающее магическим красочным светом, окрыляет их нетерпение. И наконец, с вышки хижины раздается долгожданный телефонный звонок: солнце, в первый раз за несколько месяцев, подняло чело свое над зимней ночью. Его свет еще слаб, его дыхание еще не согревает морозного воздуха, еще колеблющиеся лучи не дают в аппарате долгожданных знаков, но одно приближение его уже означает счастье. В лихорадочном волнении снаряжается экспедиция, чтобы использовать короткий период света, вмещающий и весну, и лето, и осень, — период, который нам, при наших понятиях о тепле, показался бы суровой зимой. Впереди летят моторные сани. За ними сани, запряженные сибирскими пони и собаками. Дорога распределена на отдельные этапы, каждые два дня воздвигается склад, где приготовлены для возвращающихся одежда, пища и самое важное — керосин, это конденсированное тепло, защищающее от первобытного мороза. Они выступают все вместе с тем, чтобы возвращаться отдельными группами и чтобы, таким образом, последней маленькой группе, которая должна достигнуть полюса, досталось самое большое количество припасов, самые свежие собаки и лучшие сани. Мастерски выработан план, всевозможные неудачи предусмотрены. И конечно, в них нет недостатка. После двухдневного путешествия ломаются моторные сани, и их оставляют, как ненужный балласт. Пони также оказались не столь выносливыми, как можно было ожидать, но в этом случае органические орудия показали свои преимущества над техническими. Приведенные в негодность, застреленные, они дают собакам желанную горячую пищу и поддерживают их силы.

Первого ноября 1911 года они пускаются в путь отдельными отрядами. На снимках мы видим этот странный караван: сначала тридцать путешественников, потом двадцать, десять и, наконец, только пять человек, странствующих по белой пустыне первобытного необитаемого мира. Впереди один, похожий на дикое существо, закутанный в шубы и платки, которые оставляют открытыми лишь бороду и глаза: рука, закутанная в мех, держит на поводу пони, который тащит тяжело нагруженные сани. За ним второй, в таком же одеянии и такой же позе, за ним третий — двадцать черных точек, вытянувшихся в линию, среди бесконечной и слепящей белизны. Ночью они укладываются в палатках, снеговые стены сооружаются в направлении ветра, чтобы защитить пони; и утром возобновляется однообразный и отчаянный поход на ледяном воздухе, который впервые за тясячелетия вдыхают человеческие легкие.