Вкус, батюшка, отменная манера.
Когда княгиня поровнялась с Печориным, то едва отвечала легким наклонением головы и мимолетной улыбкой на его поклон, – он хотел что-то сказать, но она отвернулась; глаза ее беспокойно бегали кругом, стараясь открыть хоть еще одно знакомое лицо… и упали на Лизавету Николавну… Узнав друг друга, соперницы очень ласково обменялись приветствиями… Потом кто-то еще высунулся из толпы мужчин и с радостным видом стал спрашивать княгиню Веру, когда она из Москвы и проч…. – Она постепенно делалась приветливей, так что можно почти держать пари, что если б она встретила здесь 99 знакомых, то девяносто девятый остался бы в счастливом убеждении, что одним взглядом победил ее сердце.
Только что княгиня и князь прошли в гостиную, Лизавета Николавна тотчас обратилась к Печорину, чтоб возобновить прерванный разговор, – но он был так бледен, так неподвижен, что ей стало страшно.
– Появление этой дамы, – сказала она наконец ему, – сделало на вас очень странное впечатление!.. вы давно ее знаете?
– С детства! – отвечал Печорин.
– Я также ее когда-то знала… за кем она замужем?
Печорин сказал.
– Как! – неужели этот господин, который за нею шел так смиренно, ее муж?.. если б я их встретила на улице, то приняла бы его за лакея. – Я думаю, она делает из него всё, что хочет.
– По крайней мере всё, что можно из него сделать!..
– Однако она счастлива…
– Разве вы не заметили, сколько на ней бриллиантов?
– Богатство не есть счастие!..
– Всё-таки оно ближе к нему, нежели бедность: – нет ничего безвкуснее, как быть довольну своей судьбою в скромной хижине… за чашкою грешневой каши.
– Кто ж вам говорит о бедности? везде надо уметь выбирать середину…
– Я вам желаю мужа, который бы так думал.
Он отошел. Кадрили кончались, – музыка замолкла: в широкой зале раздавался смешанный говор тонких и толстых голосов, шарканье сапогов и башмачков; – составились группы. – Дамы пошли в другие комнаты подышать свежим воздухом, пересказать друг другу свои замечания, немногие кавалеры за ними последовали, не замечая, что они лишние, и что от них стараются отделаться; – княгиня пришла в залу и села возле Негуровой. Они возобновили старое знакомство, и между ними завязался незначительный разговор.
Печатается по автографу – ГПБ, Собр. рукописей М. Ю. Лермонтова, № 5, лл. 1—57.
Рукой Лермонтова написана треть автографа (около 19 лл.): от начала произведения, кончая словами «вот как это случилось»; глава IV от слов «Княгиня разными вопросами», кончая «держа в руке газеты»; глава VI от слов «Помилуйте в ваши лета», кончая «а он чуть не засмеялся вслух»; от слов «рука ее, державшая стакан с водой», кончая словами «удалилась в комнату Вареньки»; глава VIII от начала до слов «и это была первая моя откомандировка»; от слов «и продолжал неуверенным голосом» до конца главы; от слов «Тут могли бы вы также встретить», кончая «прочитав одну его статью»; от слов «глаза покрылись какою-то» до конца произведения. Остальной текст написан, очевидно, под диктовку Лермонтова С. А. Раевским, за исключением двух небольших отрывков: глава VII от начала, кончая словами «он бы скорей нашелся, нежели теперь», и от слов «Она была одета со вкусом» до слов «вызвала краску на нежные щеки ее», написанных рукою А. П. Шан-Гирея. В тексте, написанном С. А. Раевским и А. П. Шан-Гиреем, имеются правки рукой Лермонтова. Слова «Глава IX» написаны дважды: внизу л. 51 рукописи и в начале л. 52. Автограф, по-видимому, состоял из нескольких тетрадей. На верху л. 13 рукой Лермонтова – «тетрадь II (продолж. III-ей главы)». Заглавие «Княгиня Лиговская» было, по-видимому, приписано позднее: сначала Лермонтов вместо заглавия написал большими буквами «Роман».
На полях автографа имеются рисунки Лермонтова (скачущая лошадь, л. 8 об. и голова пожилого человека с длинным носом и мрачными глазами под сросшимися бровями, л. 3 об.).
Роман впервые опубликован в «Русск. вестнике» (1882, т. 157, январь, стр. 120–181) с искажениями.
Судя по эпизодам автобиографического характера, Лермонтов начал писать «Княгиню Лиговскую» в 1836 году, после драмы «Два брата». В конце апреля или в начале мая 1836 года С. А. Раевский, принимавший участие в работе над романом (см. выше описание автографа, ср. также: Из записок Инсарского. «Русск. архив», 1879, № 1, стр. 527), временно переселился к Лермонтову и у него жил до своей ссылки в 1837 году. В это время и создавались дошедшие до нас главы произведения. В начале 1837 года (не позднее января) писание романа прервалось в связи с арестом Лермонтова за стихотворение «Смерть Поэта» и ссылкой обоих друзей. 8 июня 1838 года Лермонтов писал Раевскому: «Роман, который мы с тобою начали, затянулся и вряд ли кончится, ибо обстоятельства, которые составляли его основу, переменились, а я, знаешь, не могу в этом случае отступить от истины».
Читать дальше