Эрнст Юнгер - Годы оккупации

Пополудни ходил по грибы на Ольдгорстское торфяное болото. В эти голодные годы приходится тратить больше времени на добывание пищи, пускаться в долгие походы по отдаленным местам. То есть надо увеличить затраты труда. Или нужно специализироваться на неизвестных, редких сортах, которые легко спутать с чем-то другим — способ более элегантный. Это относится к любой конкуренции: приходится напрягать либо мускулы, либо ум. Крайний предел лежит в области акробатики. Либо напряжение выходит за рамки возможного, либо чрезмерным становится риск, как в данном случае, из-за ядовитых грибов.

Почты все нет. Я видел, что потерял матушку и разыскивал ее на каком-то вокзале. В мире снов вокзалы всегда означают опасность, они символизируют блуждания на земном пути, земные утраты, земные тревоги, упущенные встречи и нескончаемое ожидание во временном плане. Это места, где переживается громадное отчуждение.

В солнечных лучах еще летают ласточки; но они уже собираются в стаи. Мелкие голубые астры стоят в полном цвету. По утрам на их венчиках упиваются первыми лучами солнца оцепеневшие цветочные мушки. Выйдя спозаранку, я нахожу на дорожках две-три желтые груши, нападавшие за ночь. Словно золотая стрелка, движется солнце по цветочно-плодовому циферблату великих часов.

Продолжал Ривароля. Перевод похож на стряпню: как правило, женщины лучше приспособлены для этого занятия. Но для больших блюд и тонких кушаний все-таки приглашают поваров.

По поручению швейцарских друзей меня навестил Франсуа де Дисбак, дипломат из Берна. Такие посетители приходят в наши дни не столько для того, чтобы тебя проведать и узнать, как ты поживаешь, сколько для того, чтобы удостовериться, что ты вообще еще жив. Как на поле боя.

Справляясь в связи с моей работой с Вико по поводу отношения языка и тела, я вновь наткнулся там на это прекрасное место:

«Аристократические республики не любят вести войну, чтобы не вызвать воинственных настроений у плебейской массы».

То же самое со времен Агамемнона справедливо и для монархий. В любом случае войны ведут к переменам. После Семилетней войны Фридрих Великий убрал из армии офицеров мещанского происхождения, кроме егерей (лесные стрелки) и артиллерии (техники). На ту же тему слова Вильгельма III, когда перед ним дефилировал строй ландвера: «Вон шагает революция». Пруссаки были последними из тех, кто еще разбирался в этих вещах. Отсюда полное неприятие новых веяний времени, которые все сильнее чувствовались в атмосфере.

Вико — один из немногих писателей Нового времени, кто подобно Гаману безусловно заслуживает этого названия, то есть может быть признан оригинальным автором. Это оценка подразумевает глубину, а не широту охвата. Гёте назвал их имена рядом, что доказывает его гениальную проницательность.

Вико и Декарт относятся к тому же ряду противоположностей, в который входят Гаман и Кант, Гёте и Ньютон. Сила этих мыслителей основана не на познании, а на откровении, не на логике, а на языке; их родоначальник — Гераклит.

Пополудни приходил Аксель фон дем Буше-Штрейтгорст — молодой майор, тяжело раненный на войне. Он принес с собой список моего трактата о мире. У меня такое впечатление, что из всех моих сочинений эта работа получила известность скорее всех прочих, это произошло за каких-то несколько недель, как сход лавины, хотя нигде в прессе она не была напечатана, ни одно издательство ее не издавало, ни одна газета не рецензировала. Все пошло от нескольких экземпляров, которые я раздал знакомым. К особенностям нашего нынешнего положения относится то, что мы очутились в условиях дотехнического существования. Что может быть поучительнее! Когда у нас отбирают протезы, приходится шевелить ногами и руками. От величин энной степени мы вернулись к корневым числам, от оборотов колеса к его оси.

Когда мы беседовали в саду, пришел Александр и принес письмо от Фридриха Георга, его первое послание за все время оккупации. Радость была тем сильнее, что одновременно это письмо успокоило меня относительно судьбы целого ряда друзей, так например относительно судьбы Ганса Шпейделя. Я очень о нем беспокоился, после того как услышал, что его вместе с Канарисом и другими пленными куда-то увезли в неизвестном направлении. Аксель фон дем Буше сказал также, что Гильшер, который также был арестован в конце войны, находится в Марбурге. День хороших новостей.